и начал натягивать их на босые ноги. Старик, скрестив руки, улыбался. Наконец, окончательно проснувшись, Саша стал умываться. Дядя Ион пошел запрягать быков.
Гридинский выпил на завтрак кружку парного молока, которым хозяйка угощала его каждое утро, мы вышли во двор и поехали на аэродром на подводе дяди Иона. Старик возил с речки песок, помогая нашим солдатам выравнивать летное поле, и нам было по пути. Когда мы вброд переезжали небольшую речушку, быки остановились на перекате и потянулись к журчавшей воде. Дядя Ион сидел молча, ожидая, пока они напьются, о чем-то думал. Потом перевел взгляд на своего квартиранта, сказал:
– Сынку, я все хотел спросить тебя… Ты – командир, ахвицер?
– Командир, – ответил Гридинский. – Командир эскадрильи, дядя Ион.
– Это что за чин? В старое время такого не было.
– Тогда, дядя Ион, и авиации не было. Если брать мою должность по-пехотному, то я – командир батальона как бы, понятно?
У старика от удивления подскочили брови:
– Да-а! Интересно… А ведете вы себя с солдатами просто, обыкновенно. Да я, бывало, когда служил в царской армии, перед его высокоблагородием батальонным за километр во фрунт вытягивался, взглянуть на него не смел.
– Такое было время, дядя Ион, – усмехнулся Гридинский. – А мы родились при Советской власти. Я – в крестьянской семье, а вот Сережа, мой друг, – в семье рабочего…
Старик покряхтел, словно не решаясь задать какой-то очень важный для него вопрос, но все же не выдержал, спросил:
– Сынку! А может, ты и… коммунист?
– Да, член партии, – спокойно ответил Гридинский.
Дядя Ион слегка отшатнулся назад:
– У тебя что ж, папир или мандат какой есть, что ты коммунист?
– А как же! Есть и партийный билет, дядя Ион. Сейчас покажу… – И Гридинский полез в карман гимнастерки.
– И подержать его можно? – с необычной робостью поинтересовался старик.
Помедлив секунду, Гридинский протянул ему билет. Грубыми, слегка вздрагивавшими пальцами дядя Ион взял книжицу и, отведя подальше руку и прищурившись, стал по складам читать:
– «Все-со-юзная… Ком-муни-стическая пар-тия боль-ше-ви-ков…»
Он долго еще молча шевелил губами, потом задумчиво произнес:
– Да-а… Значит, правда. Коммунист…
Он помолчал, о чем-то размышляя. Быки уже напились и мотали хвостами, отгоняя мух. Дядя Ион очнулся, взмахнул хворостиной и зычно закричал:
– Хей, холера, хей!
Быки лениво дернули подводу и стали взбираться по дороге на гору. Мы с Гридинским вскоре спрыгнули на землю, поблагодарили нашего возницу и пошли к своим самолетам.
На пологих склонах холмов вовсю цвели виноградники. Над аэродромом звучала чудесная молдавская музыка. Это играли на скрипках и свирели молдаване, строившие капониры для самолетов. С музыкой, судя по всему, им работалось легче.
4
Незаметно подоспел июнь. Наши войска вели бои с противником, перешедшим в наступление севернее города Яссы. В этих боях отличилось наше соединение. Авиационным полкам вручались гвардейские знамена, а летчикам, техникам – нагрудные гвардейские знаки.
Вечером после торжественного вручения такого знамени нашему полку командование устроило праздничный ужин, на котором присутствовал наш комкор дважды Герой Советского Союза генерал Рязанов. Когда все уселись за столы, генерал встал с места и поздравил нас, новоиспеченных гвардейцев, с высоким званием. Мы дружно подняли стаканы и кружки.
Вскоре в столовой стало шумно, то и дело раздавался смех. Баянист заиграл мелодию популярной фронтовой песни, и все охотно затянули:
На этом вечере, как всегда, душой компании был Саша Гридинский. Он был неистощим на шутки и выдумки, весело, заразительно хохотал. И кто бы мог подумать, глядя на этого жизнерадостного парня, что жить ему оставались считанные часы…
Словом, вечер получился на славу, разошлись поздно. Однако рано утром летчики и техники уже хлопотали у своих самолетов. Начинался новый фронтовой день.
В тот день Гридинский был свободен от полетов: на его машине меняли мотор. Техники работали дружно, и к вечеру самолет был готов к облету.
Гридинский сначала опробовал мотор на земле, потом пошел на взлет. Набрав высоту, стал испытывать мотор на разных режимах. Вместе с Сашей полетел его техник Грехов. Он сел в заднюю кабину на место стрелка-радиста.
Летал Гридинский довольно долго, наконец запросил разрешения на посадку. Получив «добро», пошел на снижение. Неожиданно со стороны солнца, клонившегося на закат, из долины реки Реут выскочили два «мессершмитта». Это были, судя по всему, вражеские охотники. Они с ходу набросились на самолет Гридинского. Мы сразу поняли, что за штурвалами «мессеров» сидят опытные асы.
