сорвется
После обеда на цель шла очередная группа «илов». Сопровождать ее послали меня. Командир полка так и сказал:
– Ты в разведку летал, все сам видел, так будет вернее.
Восьмерка штурмовиков запустила моторы. Поднимая буруны пыли, самолеты стали выруливать на взлетную полосу. Послышался голос командира группы майора Степанова:
– Денисов! Я – Степанов! Ты в воздухе внимательно посматривай за передним звеном, как бы не размотались мои троса…
– Понял, Демьяныч! Как сыч буду глядеть. Вскоре взлетели, а минут через десять показался могучий Днепр. Свинцовую гладь, словно ниточка, пересекал железнодорожный мост. На левом берегу реки темнела огромная масса отступавших войск. Ударила немецкая зенитка. Правее штурмовиков повисли с десяток черных шапок взрывов. Пара самолетов Ил-2, специально выделенная для подавления зенитного огня, отвернулась вправо, обстреляла батареи. Стрельба с земли прекратилась. Штурмовики шли к мосту, наша шестерка истребителей сновала над ними. Вот в наушниках послышалась команда:
– Внимание, горбатые! Приготовиться-я! Огонь!
На мост полетели бомбы. Я видел, как за отдельными фугасками, сзади, извивались троса. Штурмовики с левым разворотом стали уходить на свою территорию. Я сделал круг – посмотреть вниз. Серым каракулем вспыхнули над водой взрывы. Все окуталось дымом. Когда он рассеялся, я пролетел над мостом. Одна из ферм своим концом уперлась в воду. В реке барахтались сотни фашистов. Я услышал голос Степанова:
– Денисов! Передай, пожалуйста, попадание!
– Демьяныч, молодец! – радостно выкрикнул я. – Мост взорван! Третья ферма от левого берега сорвалась с опоры и одним концом упала вниз…
– Понял, Денисов! Благодарю! – И Степанов стал передавать на нашу наземную радиостанцию: – «Енисей»! Я – Степанов! Задание выполнил.
В связь вошла наша командная станция и передала:
– Степанов! Я – «Утес». Большой хозяин очень доволен работой. Онблагодарит группу истребителей, сопровождавших вас. Можете идти домой!..
Не успел я после посадки вылезти из кабины, а на аэродроме уже всё знали. Летчики, друзья, техники поздравляли меня:
– Молодец, командир! Путь фашистам отрезан.
– Вот теперь трофеев достанется…
– Что там трофеи! Главное, десятки тысяч ребят и девушек, угоняемых в Германию, вернутся домой…
Слушая похвалы, я все время искал глазами техника звена Панина, увидев, окликнул его:
– Антоныч! – Техник засуетился на месте и направился в обратную сторону, к землянке. – А ну, ребята, перехватить нашего батьку и качать его. Это он мост взорвал. Его выдумка с тросами решила дело…
Грузного пожилого человека быстро догнали и, как он ни сопротивлялся, подхватили на руки.
Осторожно подбросили вверх раз, два. А когда из его карманов посыпались шплинты и гайки, упал разводной ключ, я сказал:
– Кончай, ребята, а то наш батя совсем рассыплется…
Вскоре старший техник-лейтенант Панин был награжден орденом Красной Звезды.
Странный объект
В передвижном домике жарко топилась самодельная печь, сделанная из бензиновой бочки. Летчики, сняв куртки и пододвинув ближе к печи скамейки, весело рассаживались вокруг нее. Старший лейтенант Белоусов, коренастый, плотный парень, зябко потирая свои крупные руки, в которых уместились бы два моих кулака, ворчал по-стариковски:
– Ну и зима тут гнилая! Температура плюсовая и одет в меховой комбинезон, а зуб на зуб не попадает. Эх, вот у нас в Сибири сейчас знатные морозы стоят! Бывало, идешь вечером с гулянья, под сорок жмет, а не замечаешь, только снег под ногами скрипит. И дышится легко. А здесь дышим одной сыростью… – Хлопнув в ладони, он поднялся с места и весело предложил: – Ну что, братцы, забьем козла от горькой жизни?
К нему за стол, где лежали косточки домино, подсели летчики Королев, Сайфутдинов и Филиппович. Старший лейтенант Гришин, любивший поспать, воспользовался моментом и незаметно вышел из домика. Теперь заберется в кабину своего самолета – досыпать. Лейтенант Водолазов сегодня счастливчик. До него дошла очередь читать книгу «Овод». Он достал ее из-за отворота куртки и примостился в углу. «Овод» был в новом переплете. С неделю назад капитан Чалышев, закрыв фонарь, читал ее в кабине. Вдруг ему дали сигнал на вылет. Он запустил мотор и тут вспомнил о книге. Лишний предмет в кабине мог привести к несчастному случаю. Чалышев не придал, видимо, значения тому, что крутится винт, и, кинув книгу на траву, пошел на взлет. Старый, зачитанный до дыр томик подхватило мощной струей от винта, и листы разлетелись в разные стороны. Надо было видеть, с какой любовью исправляли летчики и техники оплошность Чалышева. Они долго ходили по стоянке, собирая вырванные листы. По вечерам подбирали «Овода», собирали заново, аккуратно склеивали страницы тонкой папиросной бумагой. А сержант Ревуцкий, работавший до войны в типографии переплетчиком, сделал новый прочный переплет.
Поглядывая в окно, я заметил, как над полем появился пассажирский самолет Ли-2. Прижатый облаками, он заходил на посадку так низко, что, казалось, чертил крылом по земле. Когда самолет сел, к нему подошла закрытая брезентом машина с красным крестом. Я, мучимый любопытством, вышел на улицу. У самолета рядом с другими незнакомыми мне офицерами стоял наш полковой врач. Заметив меня, он махнул рукой. Я подошел.
– Хочешь посмотреть фашистский концлагерь? Детишек оттуда вывозят. Видишь, первую партию отправляют самолетом? – тихо сказал Смирнов. – Иди отпросись у командира.
