желудка становится сигналом для сокращения мышц и сокоотделения, он за этими частностями разглядел широкий простор для обобщения. Не служит ли желудок с его чувствительной поверхностью, спросил он себя, местом, откуда исходит влияние на всю пищеварительную систему, и, в частности, на печень?
Ускоряет же раздувание баллона в желудке отделение слюны, Более часа длится напряжение желез, пока баллон не опустеет. Почему бы не быть такой же связи между функционирующим желудком и прочими частями пищеварительной системы?
С таким убеждением Курцин приступил к исследованию печени и желчного пузыря.
Чтобы видеть, как эти органы себя поведут под давлением резинового баллона, он вывел у собаки желчный проток и образовал фистулы пузыря и желудка. Исследователь мог, таким образом, видеть действие баллона на печень и пузырь. Результаты сказались быстро. Сигналы наполненного воздухом желудка ускоряли воспроизводство желчи, усиливали сокращение желчного пузыря, а с этим и выход этого сока в двенадцатиперстную кишку. Все эти механизмы, приведенные в движение баллоном, замирали, как только исчезала причина, возбудившая их.
Благополучно обосновав то, о чем клиницисты лишь догадывались, Курцин вернулся в клинику, чтобы проверить лабораторные наблюдения. У изголовья больного он по-прежнему чувствовал себя хорошо. Тут все было подлинно, безыскусственно и достоверно. Он и теперь не склонен отречься от того, что сказал однажды Быкову:
«У человека мы такое с вами откроем, какое у собак не увидишь вовек…»
В новых опытах ничего не изменили. Наполненный желудок больного приводил желчный пузырь в движение, частота его ритма и сила сокращений зависели от свойств пищи. Вещества, привлекающие много желчи в кишечник, вызывают бурную деятельность пузыря, тогда как пища, способствующая лишь образованию желчи, эти движения замедляет. Одно жевание вкусного бутерброда выводит желчный пузырь из состояния равновесия. Его сокращения продолжаются до десяти минут, хотя съеденный бутерброд в желудок и не попадает. К таким же результатам приводит разговор с испытуемым о предстоящей еде или ее приготовление у него на глазах.
В сложной системе пищеварения все части ее покорны коре головного мозга, все они образуют временные связи с предметами и явлениями внешнего мира. Желчный пузырь не оказался исключением.
Всего этого наука не знала. Никому еще не удалось записать сокращения желчного пузыря у человека. Некоторые ученые все еще полагают, что этот орган не более важен, чем отросток слепой кишки, и даже выход желчи из печени осуществляется как бы помимо пузыря. Опыты на только что казненных преступниках, проделанные за рубежом, ничего нового не открыли. Из трех экспериментаторов двое утверждали, что электрическое раздражение вызывало у трупов сокращение пузыря, третий этого не наблюдал. В Штатах Америки из сорока восьми опрошенных клиницистов тридцать шесть отказались признать за желчным пузырем какое бы то ни было значение. Неудивительно, что во всех случаях желчно- каменной болезни врачи, сообразуясь с этой теорией, спешат удалить желчный пузырь…
«Часто говорится, и недаром, — учил Павлов, — что наука движется толчками, в зависимости от успехов, делаемых методикой. С каждым шагом методики вперед мы как бы поднимаемся ступенью выше, с которой открывается нам более широкий горизонт с невидимыми раньше предметами».
Методика, разработанная в лаборатории Быкова, так высоко вознесла физиологическое исследование, что разрозненное предстало как единое, вскрылись внутренние связи, ускользавшие от взора науки.
Ничтожно малое приоткрыло безмерно великое.
О поджелудочной железе
Повесть о том, как Курцин увлекся мыслью найти сокрытые связи между желудком и поджелудочной железой, с какой неутомимостью и остроумием он шел к своей цели, заслуживает того, чтобы о ней рассказать отдельно.
Вначале казалось, что тема исчерпана и ничего к ней прибавить нельзя. Известные физиологи XIX века, как и современности, сделали все, чтобы изучить железу. В 1875 году студент Петербургского университета Иван Петрович Павлов был удостоен золотой медали за экспериментальное исследование «О нервах, заведующих работой поджелудочной железы». Работа была нелегка и стоила экспериментатору величайших усилий. Всякое болевое раздражение во время опыта и операции прекращало деятельность этого крайне чувствительного органа. Физиолог, добравшись до железы, заставал ее полумертвой…
Когда был усовершенствован способ выведения наружу протока поджелудочной железы, многое в ее природе объяснилось. Стало известно, что гроздевидное тело, лежащее позади желудка, названное анатомами за его сходство со слюнными железами «брюшной слюнной железой», выделяет прозрачную жидкость, именуемую панкреатическим соком. В нем содержатся три растворимых фермента, расщепляющих белковые, крахмалистые вещества и жиры.
В 1888 году Павлов, исследуя деятельность поджелудочной железы, установил, что ею непосредственно управляют отдельные волокна блуждающего нерва. Помимо этого, желудочный сок, обычно насыщенный соляной кислотой, проникая вместе с пищей в двенадцатиперстную кишку, раздражает окончания ее нервов. Возбуждение передается блуждающим нервом поджелудочной железе, которая выделяет богатый щелочью сок.
Четырнадцать лет спустя англичане Стерлинг и Бейлис проделали следующий опыт. Они удалили у животного все нервы, связывающие железу с организмом, и доказали, что отделение секрета не прекращается. Не блуждающий нерв, утверждали зарубежные ученые, а химические вещества, образующиеся в двенадцатиперстной кишке, побуждают железу выделять свой секрет. Не будучи в состоянии правильно воспроизвести опыт русского ученого, они решили, что нервы вообще на поджелудочную железу не влияют.
В предисловии ко второму изданию своей книги «Лекции о работе главных пищеварительных желез» Павлов в связи с этим писал:
«В свое время и на основании достоверных фактов мы решили, что имеем дело с рефлекторным раздражением железы кислотой со слизистой оболочки верхнего отдела тонких кишок. Случайный опыт физиологов привел их к открытию здесь особенного, совершенно неожиданного механизма…»
На этом признании, кстати слишком поспешном, история не кончилась. Некоторое время спустя один из учеников Павлова посетил Англию и воспроизвел там перед Старлингом и Бейлисом опыт с перерезкой блуждающего нерва. Англичане согласились и признали существование двоякого механизма — нервного и химического.
Много лет спустя другой ученик Павлова снова отстоял открытие русского ученого. Исследуя влияние блуждающего нерва на поджелудочную железу, он убедился, что нерв этот возбуждает деятельность железы особым путем — выделяете кровеносный ток химические вещества. Оба возбудителя — и нерв и секрет, выделяемый двенадцатиперстной кишкой, — проявляют себя через одну и ту же среду…
В 1950 году теория Стерлинга и Бейлиса была опровергнута полностью. В лаборатории Быкова установили, что секрет двенадцатиперстной кишки действует на поджелудочную железу не иначе как через окружающие ее нервные окончания… Павлов был прав: только нервам дано управлять деятельностью поджелудочной железы.
Задолго до того Павлов вновь возвращается к поджелудочной железе, на этот раз не по своей инициативе.
К знаменитому физиологу обратился с просьбой молодой патологоанатом Леонид Васильевич Соболев. Он намерен исследовать причину диабета и нуждается в помощи физиолога — автора нового метода перевязки протока поджелудочной железы.
«Беседуя с Соболевым по поводу его работы, — вспоминал потом Павлов, — я был поражен массой мыслей и глубокой вдумчивостью в затронутых им вопросах. Соболев производит на меня впечатление выдающейся личности».
То, что двадцатитрехлетний анатом нашел в поджелудочной железе, слишком значительно, чтобы не
