Младший научный сотрудник, без степени, биолог, муж., 30 лет:
«Только через религиозность, т. е. глубокую веру в истину, лежит путь к фундаментальным открытиям. Религиозность — это, по-видимому, способность к творчеству».
Кандидат физ. — мат. наук, муж., 42 лет:
«Способность к творчеству дана немногим и кажется сверхъестественной…»
Аспирант-философ, муж., 29 лет:
«Чем больше творчества, тем больше веры».
Доктор медицинских наук, экспериментатор, жен., 39 лет:
«Религиозность положительно влияет на научное творчество, даже если она и построена на идеалистических представлениях о мироздании. Я думаю так оттого, что для прогресса нравственного и технического необходимо наличествование идей и представлений, превышающее нравственные возможности общества в целом».
Доктор философских наук, муж, 43 года:
«Я согласен с братьями Стругацкими, которые в своей книге
Доктор медицинских наук, муж., 46 лет:
«Религиозное чувство прежде всего должно улучшать отношения ученых в коллективе».
Восемь из 39 анкетируемых уверены в том, что религиозность никак не влияет на научное творчество и внутринаучные отношения, а двое убеждены даже в том, что делать свое профессиональное дело религия ученому мешает. Наконец, есть и два особых мнения, которые также нельзя игнорировать.
Младший научный сотрудник без степени, математик, муж., 29 лет:
«Сейчас наука пошла в сторону от веры».
Кандидат физ. — мат. наук, физик-экспериментатор, муж., 36 лет:
«Иногда (и в наших условиях нередко) наука оказывается полностью отделенной от духовной жизни уверовавшего. Наука становится для него только ремеслом, способом зарабатывать деньги. Духовная жизнь ученого сосредоточивается на вере, и человек начинает тяготиться наукой. Такому разделению способствует наш социальный порядок с его системой преследования верующих».
…Социологи, возможно, сочтут, что мой опрос организован и проанализирован непрофессионально. Я и сам вижу его несовершенство. Но при всем том опрос этот с несомненностью показывает, что в миллионе, где еще совсем недавно безверие полагали обязательным условием «научной объективности», а веру считали каким-то ископаемым чудовищем, религиозные чувства завоевывают все новые и новые души. Как и все люди, ученые верят по-разному. Но дары веры всегда одинаково благодетельны: одним она помогает стать добрее к своим коллегам, других подвигает на творческий поиск, третьих, наконец, удерживает от работы в той области, где зло обнаруживает себя в наиболее неприкрытом виде. Интересно, что лучше других истину эту постигают сейчас тридцатилетние. Ровесники Христа, они вступают в возраст самых главных своих свершений.
В этой книге примерно 350 страниц. Неуправляемым элементам управляемой науки посвящено в ней немногим более 30 страниц. Та же примерно пропорция сохраняется и в жизни между миллионом управляемых и живыми творческими элементами науки. Индекс неуправляемости растет медленно, очень медленно. Трудно представить, чтобы разнородное сообщество верующих, талантливых, сопротивляющихся в ближайшие годы хотя бы удвоило свой состав. Этому мешает не только террор властей, но и то глухое, упорное недоброжелательство, которое рядовые сотрудники УН СССР испытывают к каждому непохожему на них товарищу. Одномиллионная частица управляемой науки духовно чаще всего стоит ближе к партийному чиновнику, нежели к интеллектуальной элите из числа неуправляемых. И все-таки живое живет. Неуправляемые спасают отечественную науку от окончательного распада. И пока они стоят, еще есть надежда: УПРАВЛЯЕМАЯ НАУКА МОЖЕТ СТАТЬ НАУКОЙ ВООБЩЕ.
Москва. Апрель-сентабрь 1976 г.
Примечания
1
Первая такая попытка уже предпринята. Приношу благодарность неизвестному автору, который выпустил в Самиздате рукопись
2
3
Проф. Б. Бабкин:
4
