ко всему прочему, хирург-травматолог находился, насколько я помнила, в довольно-таки натянутых отношениях. А тут такое панибратство, что только держись.
– Володя, мы похитим на пару минут вашего собеседника? – тесня хирурга-травматолога к ларькам с печатной продукцией, мило улыбнулась я.
И, оттащив соседа на безопасное расстояние, чтобы не слышал доцент Куракин, злобно зашептала:
– Ты знаешь, с кем ты снюхался? Ты с врагом нашим снюхался! Этот Володя – змей подлючий, Люську хочет увезти, а ты с ним политесы разводишь!
– Что-то я не пойму, чего Абрикосова волну гонит? – повернулся к решительно настроенному Матвею доктор Орлов. – Никто никого не увозит, все наконец-то устроилось, ко всеобщему удовольствию, – нахально глядя мне в глаза, заявил Аркадий.
– Ты знаешь, где ее подруга? – недоверчиво прищурился Матвей.
– А то! – гордо сообщил хирург-травматолог. – Конечно, знаю, сам туда Люську отправил.
– Куда? – вдруг откуда-то сзади спросил знакомый голос.
Мы с Аркашкой обернулись и наткнулись взглядом на плотного, хорошо одетого мужчину. Гладко выбритые щеки и свежая стрижка самым очевидным образом говорили о том, что господин в светлом костюме только что посетил парикмахерскую. Он благоухал дорогим парфюмом и весенней свежестью. От прежнего дяди Вени в этом франтоватом щеголе остались только решительные смеющиеся глаза и тросточка, на которую он опирался при ходьбе.
– Я отправил Людмилу машину отдавать, – как о чем-то само собой разумеющемся сообщил Аркаша, окидывая Люськиного дядю придирчивым взглядом с головы до ног. – Вениамин Палыч, эким вы франтом! – завистливо протянул он. И хвастливо добавил: – Я, можно сказать, ноги стоптал, бегал, со всеми договаривался, разруливал эту тупиковую ситуацию и в результате решил все проблемы. И хоть бы кто спасибо сказал! Вот смотрите, как все замечательно устроилось.
Он завел глаза к потолку и начал перечислять, загибая пальцы:
– Люська, чтобы помочь своему ненаглядному Володеньке, меняет свою «мазератти» на годовой запас вакцины, за что главврач поликлиники Пономарев, у которого этой вакцины просто завались, прощает мне порчу израильского прибора. А я, в свою очередь, привожу в аэропорт шкуру ягуара, которую Мария, будучи в сговоре с культурологом-африканистом, похитила у сына Ахмеда Камальбекова. И если бы вы не примчались сейчас в аэропорт, то Вовка забрал бы у меня шкуру и преспокойно слинял вместе с Машкой в Анголу. Только Машка еще не подошла. Вот стоим, ее ждем. Без шкуры-то она никуда не полетит. Да только что-то долго она возится. Пока копалась, вы вот нагрянули. Теперь придется Вовке отдуваться за преступление, которое он совершил. А Люське, – злорадно добавил Аркадий, пристально глядя вслед хорошенькой блондинке, – лет десять придется дожидаться милого из тюрьмы. Жалко только, что к тому моменту, когда Вовка освободится, срок годности вакцины уже истечет.
Лишь только я шагнула к одиноко стоящему в сторонке доценту Куракину и открыла рот, чтобы высказать все, что думаю об этом интригане, как краем глаза заметила два хорошо знакомых силуэта, о чем-то горячо беседующих прямо посреди зала аэропорта. Это были участковый Свиридов и следователь Козелок. А в непосредственной близости от двух представителей силовых структур с видом крайней растерянности топтались бравые молодцы в камуфляже и с автоматами наперевес. Наконец спорщики пришли к какому-то согласию и со всех ног устремились к нам, оставив автоматчиков стоять посреди зала. Значит, нерадивый дежурный по отделению все-таки переборол свою лень и передал мои слова безумно занятым приятелям-силовикам.
– А какое преступление совершил доцент? – спросил, отдуваясь, запыхавшийся от быстрого бега майор Свиридов, который ухватил лишь финальную часть выступления врача.
– Ну как же?.. – растерялся доктор Орлов. – То самое преступление, которое убийство Сени...
– Я хочу сделать признание, – поправляя дорожную сумку на плече, вдруг заявил до сих пор молчавший доцент Куракин, приблизившийся к нам и внимательно прислушивающийся к разговору. – Это действительно я убил Семена Камальбекова.
Участковый и следователь удивленно переглянулись, а Люськин родственник провел рукой по подбородку в поисках бороды, намереваясь, видимо, по старой привычке ее пожевать, но, не найдя косицы на обычном ее месте, удовлетворился поглаживанием голого подбородка и задумчивым мычанием. Помычал секунд пять, а затем, глядя Владимиру прямо в глаза, многозначительно произнес:
– Володя, имейте ввиду, Мария никого не убивала.
Парень непонимающе передернул плечами и с нотками раздражения в голосе ответил:
– Конечно, не убивала. Ведь это сделал я.
Доцент Куракин искоса взглянул на запястье, где на потертом кожаном ремешке серебрились старенькие часы «Ракета», и попросил:
– Прежде чем вы меня арестуете, давайте отойдем в сторонку и я расскажу вам одну историю, которая, смею надеяться, прольет свет на все случившееся и расставит точки над i.
Мы все вместе покинули очередь к стойке регистрации, отошли к скамейкам для ожидающих своего вылета и тесной стайкой уселись на одной из них. Кандидат культурологических наук сделал глубокий вдох и принялся рассказывать.
Эта история началась много лет назад, когда трехгодовалый Вовочка Куракин сидел на кухне и слушал, как его мама Лена ругается с папой Ваней. Мама была красивая, а папа служил военным летчиком и надолго уезжал, оставляя красивую маму без присмотра одну. В тот вечер на своей кухне Герой Советского Союза капитан Куракин выражал сомнения относительно верности молодой жены. Мама же обижалась и даже плакала, называя оскорблением справедливые папины упреки. То, что упреки справедливые, Вовочка знал наверняка – он сам не раз видел, как к маме приходил папин друг дядя Женя и оставался до утра.
Желая помирить родителей и прекратить ненужный спор, Вовка отложил грузовичок, который до этого катал по полу, и звонким голосом сказал:
– Мама, что же ты неправду говоришь? Ты забыла про дядю Женю? Он у нас даже бритву забыл, я сбегаю, принесу. Она в аптечке лежит...
Но после его вмешательства вместо желанного покоя и примирения на голову несчастного ребенка обрушился новый поток слез, брани и даже несильных, но чувствительных для самолюбия малыша шлепков по попе. Это бушевала мама, папа же, играя желваками, молча собирал вещи. То был последний раз, когда маленький Володя Куракин видел своего отца, капитана летных войск Ивана Сергеевича Куракина. А вскоре мальчик узнал, что папу убили на войне, когда Иван Куракин, лично написавший рапорт начальству с просьбой его, летчика-аса, послать в места боевых действий, выполнял интернациональный долг в Афганистане. Эту страшную новость мама рассказала малышу в дороге, когда везла сына вместе со всеми его вещичками к бабушке, матери покойного мужа, чтобы оставить ей ребенка навсегда. Сама красивая мама Лена снова собиралась замуж, и маленький Вовка ей мешал устраивать личную жизнь.
Бабушка Наташа вырастила внука Володю так же, как и некогда сына Ивана, воспитав в мальчишке уважение к профессии военного и острое желание быть полезным своей Родине. И Володя, так же как и его отец, решил поступать в летное училище. Но когда молодой человек пришел подавать документы и заполнил анкету, политрук училища на следующий же день вызвал абитуриента Куракина к себе в кабинет и прямо в лоб сказал: «Ты что, парень, какое военное училище, когда, по нашим сведениям, у тебя родственники за границей?» Володя удивился, а политрук, видя, что мальчишка и впрямь ничего не собирался утаивать, а просто не владеет информацией, деловито сообщил, что его отец, капитан Куракин, в 1988 году без вести пропал в Анголе, в окрестностях города Куито-Куановале, и вполне может быть до сих пор жив. Потрясенный Володя безмолвно опустился на стоящий у стены стул и прошептал: «Так разве отец не погиб в Афгане?» На что получил исчерпывающий ответ, что ни в какой Афганистан Героя Советского Союза капитана Куракина, как он ни просился, повторно не направили служить, а услали наблюдателем в Анголу. Где-то в африканских тропических лесах и разбился самолет советского Героя. А так как никто не видел капитана Куракина погибшим, значит, он пропал без вести. «А как же маме сказали, что отец в Афганистане погиб?» – онемевшими губами спросил сын героя. «Да ты что, парень, не знаешь, что ли, нашей бюрократической системы? – засмеялся политрук. – Фамилии перепутали, да и все. Думаешь, мало в летных войсках Иванов Сергеевичей Куракиных?» «Но мой отец – Герой Советского Союза!» – гордо сказал юноша. «И героев в Афгане тоже немало», – последовал сухой лаконичный ответ.
