алмазом (Сергей взял его в комиссионной ювелирке на Арбате за семнадцать тысяч), на часы «ролекс» и вцепился насмерть: давай, выкладывай, с каких барышей шикуешь.
Пришлось рассказать – темнить с Иваном Пантелеевичем он не привык. Был уверен, что Сэнсэй задаст ему по первое число, но тот внимательно выслушал и задумался.
Потом прищурившись сказал, вроде как сам себе:
– У нас теперь курс в НЭП играться. Ну что ж, устроим им НЭП, по всем законам капиталистических джунглей. Плюс возьмем на вооружение социалистический опыт.
Сергей ни черта не понял. Переспросил. И тогда Иван Пантелеевич его удивил.
– Фонд твой дурацкий пускай живет. Но под моим присмотром. Кустарщины я не потерплю. Что это за разговор: районное начальство обещало не придираться к вашим дачным шахер-махерам. А сменят через год начальство, тогда что? Нет, брат, тут по-взрослому надо, всерьез. Есть решение партии развивать фермерское хозяйство. Под это будут выделяться земли. Конечно, разные по качеству и далеко не всем. Но общественно значимым организациям в первую очередь. По заранее согласованному списку. Усек?
И обрисовал схему.
Главную работу – получение разрешения на землеотвод – он берет на себя. С мелким бандитом Мельниковым дел иметь напрямую не станет, много чести. Только через Дронова, Пускай бывший группенфюрер шестерит по мелочам, занимается текучкой и решает трудности, если таковые возникнут на местах.
– За это вам с ним треть прибыли, как поделить – решайте сами. Две трети будешь отдавать мне. А забалует твой Мюллер – плюну и разотру.
– Не забалует, – пообещал Сергей, ошарашенный открывающимися перспективами. – У него башка варит.
И жизнь пошла такая – только успевай вертеться да придумывать, куда бы деньги потратить.
Сергей раньше считал себя человеком богатым, но только теперь осознал, что такое настоящий достаток.
Переселился в двухэтажный кирпичный дом, бывшую госдачу, выкупленную за смешные деньги – шесть тысяч. «Волгарь» и «лада» второй год пылились в гараже, Сергей теперь гонял на джипе «гранд чероки», а для культурных выездов еще держал «ауди».
80-метровую квартиру на Ленинском отдал мамке. Она давно уже не работала, жила на сыновние деньги, а тут и вовсе распушила хвост: вставила фарфоровые зубы, сделала в Центре Красоты подтяжку и стала чистая Эдита Пьеха, даже лучше. А чего, не старая еще. Бабе сорок пять, ягодка опять. Пускай поживет в свое удовольствие, за все прежние мытарства. Шубы так шубы, кольца так кольца, маникюрши- массажистки – ради бога. Полюбила деньги тратить, всё ей мало. Да ладно, не жалко. Куда ее девать, эту капусту. Не мариновать же?
У поворота
Никогда Серега не был жаден на деньги. Того, что накопил, ему бы с лихвой хватило. Но взялся за гуж, не говори что не дюж. Сэнсэй человек масштабный, так дачный бизнес раскрутил – ого-го. Работы у Дронова хватало.
Вот и сегодня надо было гнать за реку, смотреть новые участки – годятся, не годятся. Лучше бы, конечно, с Иваном Пантелеевичем, у него глаз алмаз, вмиг просекает перспективу, на годы вперед. Но и Сергей за полтора года кое-чему научился.
Короче, сел в джип, поехал.
Свернул со своего Любавинского шоссе на Рублевку, погнал через заповедную зону, которая (Сэнсэй обещал) скоро тоже на списание пойдет. То-то бабок наварится. Цены с 88-го не просто подросли, теперь за дачные участки брали исключительно зелеными. Раньше за валютные операции в особо крупных размерах высшую меру давали, а нынче народ ни черта не боится. Свобода.
Когда тормоза на повороте скрежетнули как-то чересчур пронзительно, Сергей покосился на спидометр.
Ни хрена себе! Сто восемьдесят! Как это он еще с трассы не слетел?
Оказывается, сердце работало в Режиме, барабанило в учетверенном ритме. А он задумался, не заметил.
Дронов резко сбросил скорость, потом вообще затормозил.
Что за дела? Второй раз за день. Может, заболел?
И вдруг Сергея пробило.
Впереди, всего в ста метрах, был поворот на Колину Гору, а там мост, и за ним поворот, где он когда-то увидел Белый Столб и чуть не сыграл в ящик.
Может, Метроном почуял близость места, где он впервые начал отстукивать свои то-так да токо-так?
Вряд ли. По этому шоссе за минувшие годы Дронов проносился много раз, но ничего такого не случалось.
Направо, кстати сказать, ни разу не повернул. Если надо было в ту сторону, ездил в объезд. Нипочему, а так просто. Сердце не лежало.
Сегодня же сердце явно звало: поверни, поверни.
Ну, он и повернул. Потому что сердца нужно слушаться.
Глава восьмая
Счастливого пути
