Осенью. Рассказ

Пострадавший, на удивление всем, не возразил ни слова. Сказать было нечего.

Тогда я и узнал, что Виктор учился в ремесленном училище.

Пока я убирался, несколько раз начинал накрапывать дождь, в спину дул порывистый ветер. Но скоро солнце пробилось сквозь осенние серые тучи, повеяло теплом и наступило затишье.

Неожиданно я услышал за спиной шаги и женский голос.

— Добрый день.

Обернувшись, увидел немолодую красивую женщину.

— Вы знакомый Виктора? — поинтересовалась она.

— Однокурсник, — ответил я.

— А я приезжаю сюда, правда, очень редко, но никогда никого не видела здесь. Вы — первый.

— А его жена, дочь? — спросил я.

— Они давно переехали в другой город. Дочь вышла замуж, уехала к мужу и забрала мать с собой.

— Вы детдомовка?

— Нет. Мы учились с Виктором в вечерней школе.

— Он никогда не говорил о том.

— Это в его характере, — ответила она и принялась помогать мне.

Мы вымели сор из ограды, вынесли его.

— Теперь подышит, — сказала она. Протерла крест, зажгла свечу и, прикрыв ее ладонью, поставила на могильный холмик. Пламя колебалось на ветру, но не гасло.

— Так и не сказал мне, почему стал богомазом, — признался я.

— Он говорил, мир во зле лежит. И все искал тех, кому бы мог подражать. Возможно, здесь ответ на ваш вопрос.

— Да, то, что мы жестоки в жизни, это верно. Сами того не замечаем.

Она взглянула на меня пристально.

— Вы чем-то похожи с ним, — сказала она и почему-то вздохнула.

Смутная догадка промелькнула у меня.

— Вы были дружны? — осторожно спросил я.

— Собирались пожениться, — последовал ответ.

Услышанное было неожиданно.

Увидев мое удивление, она улыбнулась:

— Было такое.

Помолчала и продолжила:

— Он пришел в школу после училища, а я в тот год перевелась в нее из дневной. Мама хотела, чтобы я окончила музыкальную школу, в которую я ходила. Сидели мы с ним за одной партой. У него с литературой не ладилось, и я взялась помочь. В выходные ходили и ездили по музеям. Где только не побывали. Кажется, все Подмосковье объездили: Абрамцево, Мураново, Звенигород… А через год… через год поняла, что ближе и роднее человека, чем он, у меня никого нет. Едва могла дождаться встречи с ним. Не полюбить его было невозможно. Добрее, думаю, людей не было. Он же все мог отдать. Потом, когда кончили школу, он попросил однажды съездить с ним в Троице-Сергиеву лавру. Там у него был знакомый монах, которому он очень доверял. Кажется, все важные дела он обсуждал с ним. Мы поехали. Монах поговорил с нами. Как я понимаю, Виктор хотел получить у него благословение на возможную женитьбу. И кажется, получил его.

Удары колокола донеслись со стороны церкви. Видимо, окончилась служба.

— Он очень мечтал о семье. Я это чувствовала. Однажды сказал мне, что, если у нас когда-нибудь родятся дочка и сын, дочку он обязательно назовет моим именем. «Хватит с меня одной», — смеялась я. И была счастлива.

Мама против наших встреч не возражала. Но когда я заикнулась о замужестве, сказала твердо: «Не для нужды я тебя растила».

И знаете, она своего добилась. Я вышла замуж за сына ее знакомых-дипломатов. На три года уехала с мужем в Александрию. Там нам выделили квартиру в сто квадратных метров. И это после нашей с мамой однокомнатной! Родилась дочь. Через три года мужа направили в Боливию пресс-атташе при посольстве. Голова, казалось, пошла кругом. Я в такой дали! Родилась вторая дочь. Но, знаете, я каждый день, в это трудно поверить, день каждый вспоминала о нем. Это было как наваждение, как болезнь. Я старалась не думать о Викторе, отгоняла мысли о нем, боролась с ними, но побороть не смогла и… сдалась.

Она замолчала. Я не нарушал наступившей паузы.

— Знаете, что сказал он мне при прощании? — заговорила она. — Поблагодарил за годы дружбы. «Единственное, о чем я жалею, что не родятся на свет дети, о которых мы мечтали». Это были его последние слова. Сорок лег прошло, а они в памяти… И дети есть, и внуки выросли, и жизнь прошла… Сорок лет вспоминать о человеке… Это же ненормально. Но что есть, то есть. — Она вздохнула.

Она говорила искренне; так говорят с нечаянным попутчиком в поезде дальнего следования, когда знают, что скоро расстанутся и никогда не увидят друг друга. Не оттого ли в пути говорят так откровенно о том, в чем сами стараются не признаваться себе?

Так же, похоже, было и у нас.

И вновь вернулась к своим мыслям:

— Знаете, люди не задумываются, когда расстаются, что лишают жизни тех, кто мог бы появиться у них на свете, но не появился… Есть дети, растут внуки. Но никогда не появятся те, о которых когда-то мечтали…

Неожиданно закапал дождь.

— Пора уходить, — сказала она.

Мы направились к выходу.

Дождь накрапывал все сильней. Ветер гнал листву по аллее. Вокруг заметно потемнело.

Осень давала о себе знать.