Переводы

Пред жаркой кухнею толкутся побирашки,
Свежинка с запашком заманчиво бурлит,
И жадно пьяницы за водкой тянут чашки,
И холод нищего оттертого долит.

Не думаешь ли, брат, что, растопив червонцы,
Журчаще — жаркий жир[9] для всех готовит солнце?
Собачьей мы и той похлебки подождем.
Не всем под солнцем быть, кому и под дождем.

С огня давно горшок наш черный в угол сдвинут,
И желчью мы живем, пока нас в яму кинут.

ФРАНСИС ЖАММ

* * *

Когда для всех меня не станет меж живыми,
С глазами, как жуки на солнце, голубыми,
Придешь ли ты, дитя? Безвестною тропой
Пойдем ли мы одни… одни, рука с рукой?

О, я не жду тебя дрожащей, без одежды,
Лилея чистая между стыдливых дев,
Я знаю, ты придешь, склоняя робко вежды,
Корсажем розовым младую грудь одев.

И, даже братского не обменив лобзанья,
Вдоль терний мы пойдем, расцветших для терзанья,
Где паутин повис трепещущий намет,
Молчанья чуткого впивая жадно мед.

И иногда моей смущенная слезою,
Ты будешь нежною рукой мою сжимать,
И мы, волнуясь, как сирени под грозою,
Не будем понимать… не будем понимать…

ВЬЕЛЕ ГРИФФЕН

ОСЕНЬ

Как холодный дождь изменницей слывет,
Точно ветер и глуха, да оборвет.

Подозрительней, фальшивей вряд ли есть,
Имя осень ей — бродяжит нынче здесь…

Слышишь: палкой-то по стенке барабанит,
Выйди за дверь: право, с этой станет.

Выйди за дверь. Пристыди ж ты хоть ее,
Вот неряха-то. Не платье, а тряпье.

Грязи, грязи-то на ботах накопила,
Да не слушай, что бы та ни говорила.