«Давыдову. На переезде встретил засаду. Форсировал дорогу другом месте. Старик».
«Откуда засада?» — хмурится Давыдов. Анюта же зябко ежится — она понимает, что такое внезапная засада, но и Старика нелегко провести.
«Давыдову. В лагерь пришла немецкая разведка. Имеем раненых. Есть перебежчики. Направляем их вам. Старик.»
Видно, пронюхали фашисты что-то про группу Старика, вот и лезут. Анюте так и хочется самовольно предупредить ребят: «Держите уши остро, будьте поосторожнее!» А вместо этого она выстукивает:
«Старику. Направлять нам перебежчиков не надо. Разбирайтесь на месте. Давайте им оружие и проверяйте в бою. Давыдов.»
Группа Старика послана с целью глубокой и всесторонней разведки. На Курско-Орловской дуге битва приняла самый ожесточенный характер. Столкнулись танковые армады, идут крупнейшие воздушные сражения. Григорий тогда еще не знал, что в этой битве принимают участие и его земляки — Уральский добровольческий танковый корпус.
Советское командование уже тогда планировало завтрашние наступательные операции и хотело знать состояние обороны фашистов в прифронтовой полосе.
«Давыдову. Пленный майор фон Штрадер показал — обороны Карачева не делается. Имеются сооружения для подвижной обороны. Штрадера конвоировать нет возможности. Совершил две попытки побега. Запросите «У-2». Старик».
И приписочка Нины:
«Аннушка, сообщи обстановку в лагере. Соскучилась. Нина».
Нинка вечно нарушает инструкцию — никаких посторонних разговоров. Узнает Давыдов, будет встрепка.
«Штаб фронта. Показанием пленного немецкого майора Карачев к обороне не готовится. За пленным шлите «У-2». Давыдов».
А еще через день:
«Давыдову. На аэродроме, что один километр севернее деревни Р., находится более 100 самолетов противника. Районе соседней деревни устанавливают зенитную оборону. Старик».
Давыдов сразу же переслал эти данные в штаб фронта.
«Давыдову. Боец соседнего отряда Соловьев Василий попал в плен. Сейчас получил задание от гестапо и листовки и направлен в лес. Примите меры предосторожности, предупредите соседей. Старик.»
Соловьева подкараулили разведчики соседнего отряда и расстреляли.
Анюта радиограммы, которые посылал и получал Давыдов, аккуратно записывала в тетрадь или на клочках бумаги. Она никогда не задумывалась над тем, что эти скупые строчки радиограмм могут кому-то пригодиться через много лет. Она была просто аккуратной и честно исполняла свой долг.
Никто, кроме Анюты и самого комбрига, не знал, куда сегодня держит путь отряд и с какой целью. А между тем два дня назад было получено приказание из штаба фронта:
«Давыдову. Дорога Брянск-Лопушь действует, противник указанной дороге подтянул три дивизии. Произведите операцию и взорвите С-кий мост. Командующий фронтом этой операции придает исключительное значение. Исполнение доложите».
Через день новая радиограмма:
«Давыдову. Для сведения. Агентурной разведкой установлено: охрана моста до 40 человек в дзотах, с обоих сторон. Произведите дополнительную разведку сами».
Феликс Сташевский не обманул Григория. Он и двое других разведчиков получили срочное задание комбрига выйти к станции и произвести тщательную разведку. Времени оставалось в обрез.
После трудного разговора с Андреевым Федя догнал штабных. Анюта, которая шагала за навьюченной лошадью, окликнула его:
— Поговорил с земляком?
— Это не земляк.
— Кто же?
— Вместе из окружения выходили. Не рассмотрел хорошенько, темновато.
— Эх, ты, разведчик! — упрекнула Анюта. — Под микроскопом бы тебе рассмотреть его!
— Не под микроскопом, но все ж!
— Откуда у тебя подозрительность, Феденька? Вот не замечала!
— Мы не у тещи в гостях, а на войне.
Анюта тихо рассмеялась. Давыдов, когда пробирает провинившегося, всегда говорит: «Ты где находишься? К теще на блины приехал или воевать с фашистами?»
— Чего смеешься?
— Так, вспомнила кое-что...
— Я думал — надомной.
— Что ты, Феденька!
Сташевский появился в отряде в конце сорок первого. Анюта и сама тогда была новичком — недавно прилетела из Москвы, после курсов. Приземлились они с Ниной благополучно, парашюты и рацию закопали в снег, дождались утра и направились в деревню. Деревенька была дворов на тридцать — сорок, вытянувшихся в одну улицу. Только-только рассвело. Было морозно. Валил парок от дыхания. Сизо-белые дымы поднялись из труб домов километровыми столбами и наверху рассыпались кисейной завесой. Анюта и Нина одеты были по-деревенски, в телогрейки и подшитые валенки, подвязаны теплыми платками. Шли и гадали — кто встретится? Вдруг полицай? Или немец? Но им говорили, что здесь царство партизан. Встретили девушку, себе ровесницу. Та внимательно оглядела незнакомок с ног до головы и спросила, остановившись:
— Откуда, девчата?
— Из Брянска, — ответила Анюта по легенде, предложенной им еще в Москве. — Соль меняем на продукты.
У Анюты и Нины в вещевых мешках действительно лежало килограммов по пять соли. Туго тогда в деревнях было с нею: За соль да мыло ловкачи выменивали любую драгоценнную вещь, даже золотую.
Девушка поправила на затылке узел пуховой шали и сказала:
— Далеконько занесло.
— Нужда и на Соловки загонит!
Нинку тут за язык и дернуло:
