Творения

Египетскому, и изведеши люди Моя, сыны Израилевы из землu Египетския (Исх. 3, 10). Рече же Моисей ко Господу: молюся Ти, Господи, избери могуща иного, егоже послеши… недоброречив есмь… худогласен и косноязычен аз есмь (Исх. 4, 13, 10).

Хотя сими словами Моисей и прогневал Господа, но он произнес их потому, что презирал себя, не хотел той чести, которой удостаивал его Бог, и глубоко смирялся перед Ним.

Бог самый жезл Моисея обратил для него в знак того, чтобы он не забывал бедности своей, но чтобы благодарил Благодетеля своего. Бог приказал Моисею творить чудеса жезлом, который он носил в руке своей. Таким образом, Моисей производил все чудеса силою Божиею посредством жезла своего, который притом напоминал ему и о его нищете. Жезлом он разделил море, жезлом произвел все чудеса в Египте. Море прежде не было разделено. Кажется, ему тогда дoлжно было разделиться и открыть место израильтянам для перехода, когда пред ним явился столп огненный, предшествующий народу израильскому, но не так случилось. Бог повелел Моисею, чтобы он жезлом, который у него был в руке, разделил море, так что если бы во время сего чуда сердце Моисеево возгордилось тем, что море устрашилось его, Моисей, смотря на жезл, находящийся у него в руке, должен был вспомнить, что это тот самый жезл, которым он пас некогда овец в пустыне, когда был пришельцем и бедным в земле Мадиамской и когда не имел никакой славы. Жезл приносил Моисею двоякую пользу: во–первых, он показывал славу Моисея, потому что жезлом сим он сотворил многие чудеса; во–вторых, напоминал ему прежнюю бедность его, чтобы он не гордился в сердце своем, но говорил: сила, которою я творю чудеса, не моя, но Господня.

И Девора также нимало не возгордилась, когда получила от Бога власть управлять целым народом. Она помнила женский пол свой и знала, что глава ее муж. Посему, когда она вознамерилась поразить Сисару, то призвала Варака и дала ему власть вести войскa на войну, чтобы напасть на Сисару.

И святой Варак не ослепился предложенною ему честью и не забывал, что победа над врагами зависит от Бога, но сказал Деворе: аще пойдеши со мною, пойду (Суд. 4, 8). Он знал, что Господь с нею и что Он ей дал силу победить врага. Девора отвечала Вараку: «Если я пойду с тобою, то слава победы не будет принадлежать тебе, но после будут говорить, что Сисара предан в рyки женщины».

Дети мои, обратим внимание на смирение и скромность Деворы и Варака. Девора могла бы сказать: «Господь дает мне славу победы; я не отдам ее никому», — но она любила смирение и помнила свое женское состояние. Равным образом и Варак, получив власть от Деворы, мог бы один идти на войну, чтобы после ему одному принадлежала слава победы и он мог бы говорить: «Я победил Сисару», но он также возлюбил смирение, чтобы получить через то Божественную помощь.

Гедеон также не возгордился, когда Ангел Господень сказал ему: «Вот я посылаю тебя поразить царя мадиамского». Гедеон помнил свое недостоинство и, чтобы предохранить себя от гордости, признавался пред Ангелом в своем бессилии и говорил ему: «Господи, да будет сила Твоя со мною, чтобы я мог избавить Израиля от рабства; народ сей угнетен, и я моложе всех в дому отца моего, который принадлежит к колену Манассиину». Хотя Ангел сказал ему: «Иди, я буду с тобою», однако Гедеон в смирении сeрдца своего не сделался беспечным, но просил у Ангела знака, который бы показывал необходимость и неложность возлагаемой на него обязанности, потому что почитал себя недостойным чести быть вождем Израиля. Посему при помощи и при содействии Божием он победил Мадиама, и несмотря на сие, после он всегда помнил свою прежнюю бедность и удалялся гордости. Когда израильтяне просили его, чтобы он принял власть над ними, он смиренно отвечал им: не возобладаю аз вами, и не возобладает сын мой вами: Господь да владеет вами (Суд. 8, 23). Таким образом, Гедеон не принял власти и не обольстился предложенною ему честью.

Анна, мать пророка Самуила, каждый год приносила ему в храм одежду, какую позволяло сшить состояние ее; но известно, что храм не требовал, чтобы мать пророка, живущего при храме, приносила ему одежду, сшитую на собственные ее доходы. Анна делала сие для того, чтобы Самуил, с младенчества живя при храме и получив здесь некоторые откровения, не подумал о себе, что ужe он Ангел или Небесная Сила. Она приносила ему одежду каждый год, чтобы он знал, чей он сын, и помнил свое происхождение и незнатность. Анна и сама была кротка и смиренна.

Подобным образом и Давид был кроток и смирен.

Возлюбленные, будем стараться и мы, подобно им, быть кроткими и смиренными.

Давид в молитве своей к Богу говорил о себе: помяни, Господи, Давида и всю кротость его (Пс. 131, 1). Когда он пас овец отца своего, то Бог предпочел его всем братьям его и избрал его царем израильскому народу. Когда он хотел сразиться с Голиафом, то взял три камня из потока, положил их в суму свою, взял также посох свой, которым пас овец, вышел против исполина Голиафа, поразил и, при помощи Божией, победил его. За сие взят был ко двору Саула и был там в великом почтении. Несмотря на сие, он не бросил посоха и сумы своей, но хранил их при себе, чтобы вместе и сохранять смирение, и оставить нам пример для нашего наставления.

Наконец, будучи помазан елеем и сделавшись царем, он не забывал прежней бедности и незнатности своей и нимало не гордился. Господи, говорил он в молитве своей Богу, не вознесеся сердце мое, нижe вознесостеся очи мои: нижe ходих в великих, нижe в дивных паче мене. Аще не смиренномудрствовах, но вознесох душу Мою, яко отдоенное на матерь свою, тако воздаси на душу мою (Пс. 130, 1–2). Сей псалом написал Давид, будучи ужe царем. Он не забывал своей бедности, но говорил: мал бех в братии моей и юнший в дому отца моего, пасох oвцы отца моего (Пс. 151, 1). Сими словами он весь мiр научает кротости и смирению.

И пророк Илия, сотворивши многие чудеса и, наконец, возносясь на небо в рай, не оставлял своей милоти, чтобы сердце его не возгордилось множеством чудес, которые он сделал. Он бросил свою милоть ученику своему Елисею ужe тогда, когда высоко вознесся на огненной колеснице. Илия опоясывался кожаным поясом, чтобы помнить свою бедность и при виде своего пояса не забывать смирения.

Отцы наши апостолы, сопровождая везде Господа нашего Иисуса Христа, всегда помнили также свою бедность. Например, когда в Капернауме от Господа нашего потребовали подати, то Он сказал верховному апостолу Петру: шед на море, верзи удицу, и юже прежде имеши рыбу, возми и отверз уста ей, обрящеши статир: той взем даждь им за Мя и за ся (Мф. 17, 27).

Дети мои, смотрите, апостол Петр не отказался бросить уду в море, чтобы не забыть своей бедности и смирения, и Господь наш с тем намерением дал Петру сие приказание, чтобы научить нас смирению и показать нам, каким образом должны мы посрамлять диавола и угашать раскаленные стрeлы его.

Не только упомянутые нами святые не забывали своего недостоинства и бедности, но и Сам Господь наш назвал Себя сыном Давидовым и сказал о Себе: Сын человеческий не прииде, да послужат Ему, но послужити (Мф. 20, 28). Когда злые духи, изгнанные Им из людей, говорили Ему: Ты еси Христос Сын Божий, то запрещал им говорить сие (Лк. 4, 41). Также, исцелив прокаженного, Он сказал ему: блюди, никомуже ничесоже рцы (Мк. 1, 44).

Господь наш смирялся для нас. Ему не нужно было опасаться гордости и тщеславия, потому что Он мог Божественность Свою открывать везде, где Ему угодно было, но смирением Своим Он научал и нас смирению, чтобы мы подражали Ему и не гордились. Ибо известно, что никто не может иметь истинного сердечного смирения, если душа его не будет смотреть на Господа как на образ совершенного смирения.

Дети мои, многие, по–видимому, имеют смирение, но оно не есть истинное и сердечное: они кажутся смиренными только во внешности пред людьми, но не пред Богом.

Славу истинного смирения нельзя приобрести ни золотом, ни сребром, ни медью, нельзя заменить ее ни приближением к царю земному, ни уважением от военачальников и вoйска его.

О святых и праведных отцах наших повествуют нам, что они более и более старались смиряться, когда удостаивались видеть Господа. Так повествуется об Иове, что он, увидев Господа в буре и облаках (см.: Иов 38, 1), узрев Его открытыми очами сeрдца своего и говорив с Ним, назвал себя прахом и пеплом и раскаивался, что говорил с Господом. Аз ничтоже сый, говорил после Иов, руку положу на устех моих. Единою глаголах, вторицею же не приложу (Иов 39, 34–35).