словно уже тосковал, еще не отпустив меня. Я же обхватила лицо Маны ладонями так, будто боялась больше никогда не увидеть его. И потом мы стояли, обнявшись, глаза в глаза, так, будто смотрели друг другу в душу и видели там всю правду, все как есть.
Потом... объявили посадку, кажется. Гай принялся подгонять меня, а я подумала лишь о том, что следовало заключить пакт о ненападении хотя бы вчера вечером и хотя бы на час. Я так соскучилась по зеленоглазому, и только сейчас смогла это понять...
Я помахала всем напоследок. Мане не махала. Нет, с любимыми так не расстаются.
Когда мы с Гаем сели на свои места, когда я осмотрелась и постаралась не представлять, как самолет терпит крушение, то почувствовала безотчетную тоску, что легла на сердце. Ведь я вернусь. Зачем тосковать сейчас...
Итак, Бездна насмеялась, но не налгала. Что там было еще? Рука, протянутая упавшей фигурке - Опора. Отец. Так, и тут треклятое зеркало мира сказало правду. А дальше там была Буря.
Гай спросил у меня, не хочу ли я есть, и этим отвлек от размышлений. Потом, уже после взлета, когда я решила немного послушать музыку на своем плеере, отец оторвался от журнала, который читал.
- А что это ты слушаешь?
Я предложила ему ракушку наушника. В самом деле, играла песня 'Анна', и он услышал слова.
- А кто это поет?
Мне стало немного совестно.
- Это певец по имени Юлиан, был популярен в начале 90-ых, - и я поведала Гаю о Фэнеле Диаконеску, который был похож на этого Юлиана, и что я как-то скачала песни Юлиана из интереса, а некоторые мне даже понравились.
- Только никому не говори, а то засмеют, - попросила я его.
Гай не ответил, он слушал песню об Анне.
- Знаешь, - сказал он мне, возвращая наушник, - а ведь так похоже на твою маму.
Он усмехнулся, цитируя песню:
- 'Девочка моя несмышленая, мудрая моя женщина'. Я уже говорил тебе о том, какой она была. Кто-то мог посчитать ее глупой, кто-то, кто сам очень глуп.
- Ведь ты ее любил.
На мое высказывание Гай лишь пожимает плечом.
- Зачем ты ее оставил?
- Я? Я ее не оставлял, - Гай улыбался, но глаза его были невеселы. - Мне необходимо было уезжать, потому что меня назначили куратором высшего порядка. Собственно, им я и остаюсь по сей день. Я предлагал Ане уехать со мной. Она, видимо, давно хотела свернуть наше общение.
- Почему?!
- Потому что ей хотелось более стабильной и безопасной жизни, чем та, которая у нее была со мной, тем более, у нее должна была появиться ты. Аня иногда называлась моим именем, Анной Антонин. Так же поступила и при знакомстве с твоим... Валерием. Потом рассказала мне, как восхитился этот парень. Аня попросила мою фамилию... А потом, я уверен, просто заключила выгодную сделку с этим историком. Я не знал, что она вышла за него замуж. Когда узнал... - Гай умолк, улыбаться тоже перестал. - Да, я ее отпустил. Иногда жалею об этом и думаю, что возьми я ее силой с собой - она была бы жива. Но с ней нельзя было силой. В этом ты похожа на Аню... Будь осторожна, кошечка, с этим.
Не совсем понимаю тебя, отец, думается мне. Гай снова углубляется в чтение, а я возвращаюсь к музыке.
Ингемар позвонил перед тем, как приехали провожающие.
- От Евы привет, - сказал он.
- Вы не приедете?
- Не хочу лишний раз оказываться с тобой рядом.
- Ой... Понятно.
- А она - рядом с твоим отцом.
- Понятно.
- Возвращайся.
- Хорошо.
- Всего доброго.
Ингемар не хочет, чтобы я своим видом напоминала ему о том, как он пытался насильно склонить к отношениям дочь вампира, который может растереть его по стенке.
Я не сразу осознала это, но на моих губах играла улыбка триумфатора. Гай обещал заниматься со мной, чтобы мои способности могли развиться. С трудом представляю себе эти занятия, но ему виднее. Еще он обещал сделать из меня такую цацу, к которой будет страшно подойти, и останется только благоговеть издалека. Тоже с трудом представляю.
Достаю блокнот из сумочки и начинаю делать заметки по новой своей задумке о вампирах и оборотнях. Не знаю, что ждет меня завтра и в ближайшем будущем, но я искренне хочу измениться. Я хочу стать лучше и сильнее. Больше никогда не быть униженной или боящейся чего-то или кого-то. Гай... Рука опоры, протянутая мне судьбой в самый трудный момент моей жизни.
На секунду прижимаюсь лицом к его плечу. Гай рассеянно треплет меня по голове. Возвращаюсь к заметкам.
Наверное, это чувство, что робко расцветает сейчас в моей груди, называется счастьем.
