Все кончено. Я опускаю свой молот, и беснующиеся ветры пляшут вокруг меня по внезапно опустевшему полю битвы. Доносится тонкий жужжащий звук, словно кто-то врубил гигантский генератор.
— Неплохая попытка, — говорит чей-то голос у меня за спиной.
Этот голос застает меня врасплох, и я машинально поворачиваюсь, подняв Мьёльнир высоко над головой.
— Что? — спрашиваю я растерянно.
Я удивлен, увидев человека, приближающегося ко мне легкой, бесстрашной походкой. Перед ним плывет облако легкого света, рассеивая тяжелую пелену кошмара, навалившуюся на долину.
— Я рассудил, что лучше оказать тебе небольшую помощь, — говорит он. — Прежде чем события выйдут из-под контроля.
Он среднего роста и кажется смутно знакомым, но я не могу вспомнить, где видел его. На нем нет никаких доспехов, и он выглядит даже несколько женоподобно в своем восточном длиннополом одеянии. Однако я останавливаюсь в знак уважения, ибо я видел то, что он совершил минуту назад.
— Что тебе известно о моей миссии? — спрашиваю я.
Человек пожимает плечами.
— Достаточно, чтобы понимать, что тебе больше не придется этим заниматься. Извини, я на минуту…
Я смотрю, как он, подняв вверх указательный палец, поворачивается к разверстой пропасти, похожей на незаживающую рану.
— Именем Отца моего, изгоняю вас, демоны ада, из этого места и запечатываю навечно. — Его голос мягок, но исполнен силы.
Я слышу, как земля стонет, вижу, как разверстая пропасть смыкается и исчезает. Каким-то образом мне становится ясно, что она больше никогда не откроется.
— Кто ты? — спрашиваю я его голосом, исполненным дерзости.
— Я — новый защитник света. Я — правда, и тот, кто пойдет за мной, придет к Отцу Предвечному, — улыбается он.
— Один — отец.
Он подходит ко мне, протянув руки. Я вижу пустые ногтевые ложа на его пальцах, они зарубцевались и, похоже, не причиняют ему боли.
— Да, конечно… но и у Одина есть отец.
— Нет! Этого не может быть, — но, произнося эти слова, я знаю, что они пусты. Увидев только что мощь этого человека, я уже наполовину убежден в его правоте.
— Прости, — говорит он, — но боюсь, что может.
— Что это значит? — спрашиваю я с искренним чувством, ибо я и впрямь не могу уразуметь, что предвещает наша встреча.
— Тор, — мягко говорит он. — Ты сделал хорошее дело. Великое дело, правда. Но настало время уступить место другим.
— Но для меня не наступает «время», — говорю я. — Никогда не наступало.
— Нет, наступало, — говорит он. — Ты просто не знал об этом.
— Твои слова звучат как парадокс. — Я качаю головой и делаю шаг назад, чтобы лучше рассмотреть его. Должен признать, что, несмотря на его заурядную внешность, он пугает меня.
— Это оттого, что ты хочешь их такими слышать. — Он протягивает руку. — Идем со мной. Я найду тебе много хороших дел при новом порядке вещей.
Я колеблюсь, все еще сжимая свой гигантский молот.
— Знаешь, — тихо говорю я, — мне хотелось бы пойти за тобой, но мне кажется, что это противоречит моему… предназначению, моей природе.
Человек улыбается.
— Как насчет того, чтобы решить эту проблему простейшим способом — с помощью небольшого соревнования по борьбе.
— Что?! — Я искренне удивляюсь его словам. — Ты смеешься?
— Серьезен, как никогда.
— Но зачем? С какой целью?
— Когда я одержу победу, ты станешь работать на меня и моего отца.
Я некоторое время рассматриваю его, оценивая хилую комплекцию соперника. Если бы кто-то ставил на нас, он не дал бы за него ни гроша.
Я киваю.
— Ладно, давай попробуем…
Я откладываю Мьёльнир в сторону и делаю выпад для захвата. Он шагает вперед прямо в мои объятия. Я смыкаю руки вокруг него, и меня поражает сила его тонких рук и острых плеч. Он напоминает туго скрученный стальной трос, но почти не сопротивляется. Я ошибочно заключаю, что это происходит из-за недостатка ловкости или силы. Уперев в землю свои мощные ноги, я готовлюсь поднять его в воздух…
…Но он ловко изворачивается и бросает меня через бедро. Это — одно из тех загадочных, тонких движений боевых искусств, которые я никогда не понимал и еще меньше ценил.
Большая ошибка, да.
Через мгновение я взмываю в воздух, и моя собственная огромная масса вступает в союз с моим соперником, работая против меня. Я грохаюсь на древние камни дороги, словно сейф, вывалившийся из окна.
Подняв голову, я вижу, что он улыбается мне.
— Плоховато, — говорит он. — Хочешь еще пару попыток?
Это раззадоривает меня, и я бросаюсь на него с оглушающим рыком. Отступив в сторону с грацией матадора, он избегает моего натиска и легко касается моей руки у локтя и запястья. Используя силу моего броска и свое удивительное мастерство, он вновь заставляет меня описать короткую дугу в воздухе.
Ударившись спиной о землю, я снова смотрю на него. Улыбаясь, он протягивает мне руку.
— Довольно, — говорит он. — Не держи на меня зла, мой друг. Просто отныне ты будешь работать на моего отца и меня.
— Что я буду делать? — спрашиваю я.
— Знаешь, особенности твоей работы изменятся, но в конце концов ты понадобишься нам.
— Когда?
Он пожимает плечами.
— Еще не знаю. Ты ведь знаешь, как это бывает с такой докучливой штукой, как время.
Я киваю. Не могу с ним не согласиться.
— Давай условимся так, — говорит он. — Ты забудешь все, что сейчас здесь произошло. У тебя будет что-то вроде «легенды», ты будешь жить обычной жизнью, возможно, проживешь целый ряд таких жизней, как это сделал твой отец.
— Мой отец?
Он отмахивается от моего вопроса.
— Слишком долго объяснять. Когда-нибудь ты все поймешь. Но сейчас будет лучше, если ты все забудешь.
И я забываю.
— …До тех пор, пока не начались эти сны. И меня не покидает чувство, что это действительно воспоминание о моей прошлой жизни.
Джей усмехается.
— Хорошая идея — рестлинг с Иисусом.
— Ты думаешь, я спятил? — спросил я.
— Конечно, нет. Фрейд сказал бы, что ты испытываешь гнев по отношению к отцу или что это латентный реверсивный эдипов комплекс или что-то в этом духе. Кто знает?
