— Я заключаю, — сказал ему Сыщик, — что ваше оружие заряжено серебряными пулями.
Влад вновь набросился на Фехтовальщика, но тому уже удалось выдернуть деревянное оружие, похожее на шпагу, которое соорудил для него Сыщик. Точным выпадом он вонзил его в сердце соперника. Шпага сломалась в его руке, но большая ее часть застряла в гнусном создании, чей облик начал меняться на глазах. Раздался вопль, в котором, казалось, воплотились столетия зла, а затем на лице Влада проступило умиротворение…
В следующее мгновение на месте поверженного врага не осталось ничего, кроме ветхого скелета в лохмотьях, распростершегося на земле перед новым порталом, возникшим ниоткуда и втянувшим в себя Фехтовальщика.
Он лежал на кровати в своей гасиенде, портал, переливаясь, растаял позади него прежде, чем он успел увидеть его. «Странный сон, — пробормотал он, снимая маску и вытирая пот с лица тыльной стороной руки. — Что могло вызвать такой кошмар?..»
Его голос оборвался на полуслове, когда он посмотрел на другую руку и, разжав ее, уронил на пол сломанную рукоятку деревянной шпаги.
Однажды я слышал, как Роджер Желязны делал доклад на конференции. Его речь была гладкой и безупречной, она оставила у меня впечатление, что он был человеком зажатым, формальным и, возможно, довольно застенчивым.
И только в 1993 году, когда он был почетным гостем на конференции в Линчбурге, штат Вирджиния, я узнал его лучше. К тому времени я прочитал все его книги, вплоть до «Бессмертного» и «Мастера снов». Мы оба опубликовали наши первые рассказы в одном и том же году (1962 год,
К тому времени в Роджере Желязны уже не было никакой зажатости и формализма. Акробатически вспрыгивая на стол, чтобы сделать доклад («Мне кажется, что, когда я достигаю таких высот, мой голос распространяется лучше, — говорил он с усмешкой. — Я делаю это исключительно для акустики»), он угощал нас всевозможными откровениями о писательской карьере.
О том, как его роман «Долина проклятий» стал фильмом: рецензия описывала его как книгу, полную байкеров, вулканов и беспричинного насилия. Кто-то в Голливуде увидел это и решил, что из этого получится хорошая картина.
Как рассказ «Вздоха я жду», опубликованный в
А вот совет для коллекционеров подлинных рукописей: у Роджера был кот, который залез в ящик, где он хранил рукопись еще не изданной вещи «Deus Irae», его совместной работы с Филипом К. Диком, и пописал на нее. Роджер быстро скопировал страницы. Даблдэй остался доволен романом, но настоял на том, чтобы ему прислали подлинную рукопись. «Я так и не узнал, какова была их реакция, — рассказывал Роджер. — Больше я не видел этой рукописи. Не знаю, что они с ней сделали. Возможно, это одна из тех тайн, которые лучше не раскрывать». Однако он дал совет, что, если вам когда-нибудь предложат купить эту рукопись, внимательно осмотрите страницы.
О том, что так хорошо принятые читателями «Создания света и тьмы» не предназначались для публикации: «Издатель по чистой случайности узнал о существовании этой вещи», — признался Роджер. Он написал ее в порядке эксперимента, пробуя различные стили (целая глава была написана белым стихом), которые можно будет когда-нибудь использовать. Он упомянул об этой работе Сэмюэлю Дилани, Дилани упомянул о ней Лоуренсу Эшмеду в Даблдэй, который захотел ее увидеть. «Она вам не понравится», — твердил Роджер. Две недели спустя Эшмед перезвонил: «Мне понравилось». Эта вещь с успехом печаталась в течение тридцати лет. «Я могу лишь прийти к заключению, что никогда нельзя предугадать, что именно выстрелит», — сказал Роджер.
Об успехе амберской серии: «Я не имел представления о том, сколько книг из этого можно сделать, и ее размах меня просто устрашал».
О своих любимых книгах: на первом месте
— Я написал «Одинокий октябрь» за шесть недель. У вас может сложиться впечатление обо мне, как о литературном поденщике, — говорил он. Но заметил, что во время работы забывает поесть и начинает терять сон. — Я был так захвачен этим романом. Просто не мог остановиться.
Когда мне предложили представить рассказ в его сборник, мне захотелось сделать что-то наподобие того, что Роджер сделал с Корвином в первой книге Амбера, где персонаж не помнит, как попал в эту ситуацию, и ему приходится полагаться на свою интуицию, чтобы остальные не догадались о его проблеме. В первых главах чувствуется великолепный таинственный тон Рэймонда Чендлера. Я перечитал книгу Линдсколд, надеясь найти способ поймать этот самый тон. Но вместо этого ее исследование о том, как Желязны использует классическую и популярную мифологию, вдохновило меня отдать дань памяти «Одинокому октябрю».
Роджер много помогал начинающим авторам опубликоваться, редактируя такие недавние антологии, как «Колесо Фортуны» и «Эффект Уильямсона». Его письмо о том, что он принимает мой рассказ для последней книги, — одно из лучших, что я получал от редакторов.
И, как вы видите по книге, которую держите сейчас а руках, он все еще помогает писателям публиковаться.
Вильям Броунинг Спенсер
ДОМ НА ПОЛПУТИ К СЕРДЦУ ТЬМЫ
В будущем, когда виртуальная реальность делает возможным решительно все, молодая женщина открывает для себя сильнейшие переживания.
На Кил была рваная футболка с переливающейся голографической надписью
— Отключитесь, — обычно реагировала Кил на все жалобы.
С Кил было непросто. Богатая, склонная к саморазрушению, красивая, в свои двадцать лет она уже представляла собой учебное пособие по виртуальной психопатологии.
Она проходила реабилитационное лечение шесть раз. Она могла умереть тогда в Макоре, когда потеряла сознание в пустыне. На теле остались следы зубов, когда земляные угри впились ей в плечо прежде, чем ее нашли.
Пункт первый. Нельзя оживить переваренное.
Кил не нужно было говорить, что она опять на реабилитации. Она смотрела на зеленый океан, на огромные белые облака над ним, слушала белых чаек, наполняющих нагретый воздух своим криком.
