— А откуда этот дядя звонил?
— Как — откуда? Из квартиры.
— А квартира далеко?
— На Таганке.
— Сколько же это будет километров?
— Не знаю, Стёпа… Пять или десять…
— Де-е-есять? — удивлённо повторял Стёпа, растягивая слово.
Телефон он скоро освоил и сам стал часто звонить. Но так как знакомых в Москве у него не было, он звонил на станцию автоматических часов.
Услышав время, сказанное чётким мужским голосом, он смотрел на часы, стоявшие на столе, и, если они отставали или спешили, переводил стрелки.
Потом с криком: «Тётя Вера! Тётя Вера!» — бежал к тёте и проверял её наручные часы.
Будильник, настольные часы, наручные часы дяди и тёти были выверены до минуты.
Стёпин дядя, уходя на работу, часто забывал взять с собой то очки, то носовой платок, то мелочь для троллейбуса. Заметив это, Стёпа по утрам напоминал:
— Дядя Вась! Дядя Вась! Очки не забыл?
Тот проверял карманы, отвечал:
— Нет, Стёпа, здесь очки.
— А платок взял, дядя Вась?
— Платок? Взял-взял…
— А мелочь, дядя Вась?
— Мелочь… Гм… Мелочь не взял…
И Стёпа бежал к дяде Васе с мелочью.
После обеда, когда Наташа возвращалась из школы, Стёпа старался как можно реже появляться в коридоре. Но все-таки изредка они виделись, хотя и не разговаривали.
Наташа заметила, что Стёпа вместо «да» говорит «ага», вместо «мало» — «маленько», вместо «класть» — «лoжить», и очень часто к месту и, как казалось, не к месту — «однако». Тётя Вера просила мальчика:
— Стёпа, милый, не надо говорить «ага». Говори «да». Ты понимаешь меня? Так будет лучше и правильнее… Понимаешь?
— Ага… — отвечал Стёпа и поправлялся: — Да, тётя Вера…
То обстоятельство, что в образцовом и непогрешимом Стёпе вдруг обнаружился какой-то изъян, обрадовало Наташу. Пусть теперь бабушка сделает ей замечание и поставит в пример Стёпу, она ей ответит! Она скажет, что какая бы она плохая ни была, она всё-таки, как всем известно, не говорит ни «ага», ни «лoжить». Пусть только бабушка что-нибудь скажет! Но потом что-то смутило Наташу. Она подумала, что всё-таки Стёпа ни в чём не виноват. Он же сибиряк, а в Сибири, насколько она знает, очевидно, все так говорят, просто это у них такая привычка…
Но однажды Стёпа действительно оказался в её руках.
Наташа вернулась из школы, бросила портфель на диван и услышала, как в коридоре тётя Вера звала:
— Стёпа! Стёпа! Где ты?
Ответа не было.
— Стёпа! — слышала Наташа голос тёти Веры, искавшей Стёпу уже по всем комнатам.
Стёпа не отзывался.
Наташа вышла в коридор. Тётя Вера снова была здесь. Она заглянула в ванную, на кухню — Стёпы не было.
— Пиджак-то… — спохватилась тётя Вера и подошла к вешалке.
Пиджак Стёпы висел на месте. Это ещё больше испугало её. Где он мог быть зимой, не в квартире, без пиджака?
— Наташенька, не видела Стёпу? — спросила тётя Вера.
— Нет, тётя Вера, не видела.
— Клавдия Петровна, — обратилась тётя Вера к Наташиной бабушке, — вы его не видели, не знаете, куда он пошёл?
— Да вот только сейчас здесь бегал, вот только что, как Наташе прийти… — в недоумении сказала бабушка. — Ну иди, Наташа, иди, суп остынет… Не знаю, куда он мог деться… Под кроватями, под тахтой искали, Вера Павловна? Ведь они такие, у меня дочка раз полчаса под кроватью сидела, пряталась…
Тётя Вера бросилась искать Стёпу под кроватями и тахтой. Но его и там не было. Не было его и на площадке.
— Вот ваш Стёпа, — сказала Наташа, вылавливая из супа картошку. — За весь мой век никто меня не искал, нигде я не пропадала.
— Молчи! — прикрикнула на неё бабушка, подавая оладьи. — Может быть, не дай бог, с ним случилось что. Говорунья! Посмотреть на площадке ещё раз…
Бабушка вышла на площадку — Стёпы там не было. Вера Павловна выбежала во двор. Ребятишки лениво катались на салазках, выковыривали из-под снега кирпичи, недавно сброшенные с автомашины. Стёпы и на дворе не было…
Наташа доела компот, усиленно звякая ложкой о стакан, зная, что если бабушка и сделает замечание, то она, Наташа, легко ответит ей. Но озабоченная и встревоженная бабушка ничего не сказала Наташе, и та, вставая со стула, тихо проговорила вместе с громким «спасибо»:
— Вот ваш Стёпа.
— Наташа! — строго сказала бабушка.
— А я ничего, — ответила Наташа. Она облизала губы и вышла на площадку. «Где же всё-таки этот Стёпа?»
Рассеянно глядя на поднимавшийся с тихим сухим треском лифт, Наташа заметила в нём светло-русую голову, выглядывавшую из-за чьих-то пальто. «Стёпа!»
Стремглав бросилась она наверх, желая скорее проверить себя. Наташа была уже на площадке пятого этажа, когда лифт спускался вниз. В кабине был Стёпа. Один.
«Вот ты где! — подумала Наташа и побежала вниз, перепрыгивая через одну-две ступеньки. — Вот ты где!»
В лифт входили люди, поэтому Наташа застала его, но войти в него не успела. На её глазах захлопнулась дверца, и кабина поплыла вверх. Наташа сложила на груди руки, как это делала бабушка, когда заставала Наташу за неподобающим для неё занятием. Бабушка в таких случаях молча на неё смотрела, всем видом как бы желая сказать: «Хороша, нечего сказать! Посмотрю я, что ты сейчас будешь делать!»
Наташа дождалась, когда лифт снова опустится, и, едва он, останавливаясь, мягко подпрыгнул на тросе, вошла в кабину.
— Катаешься? — спросила Наташа Стёпу.
— Ага, — спокойно ответил Стёпа.
У Наташи зачесались руки.
— Во-первых, — запинаясь от нетерпения, быстро заговорила она, — во-первых, «ага» не говорят, а говорят «да», а во-вторых, в доме с ног сбились, тебя ищут. Тётя Вера к управдому звонит.
Стёпа покраснел и полуоткрыл рот. Действительно, он сделал что-то не так…
— А-а, — с укором сказала Наташа. Она метнулась на лестницу, потом вернулась в лифт — так будет быстрее! — и нажала кнопку своего этажа. Ей не терпелось сообщить новость, упиться своим торжеством. Стёпа был у неё в руках. Сейчас она, едва остановится лифт, выскочит из него и вбежит в коридор.
«Стёпа на лифте катается», — оповестит она на всю квартиру.
Это будет значить: вот ваш хвалёный, образцовый, непогрешимый Стёпа, которого бабушка всё время ставит ей в пример. Вот! Вот! Вот!
Лифт остановился, Наташа выбежала на площадку, но Стёпа остался в лифте. Он был расстроен, стоял и хмуро смотрел в пол. Ему было досадно, что так нескладно всё получилось…
