— Сюзанна.
Изменения уже начались. Шепелявость исчезла, а сам он стал выше и как будто стройнее.
— Сюзанна, тебе совсем не обязательно быть здесь.
В его глазах стояли слезы. Это будут последние слезы, которые когда-либо наворачивались у него, подумала я. Его трясло, когда он крепко обнял меня на прощание. Да и в моей душе творилось что-то странное, а вокруг нас квакали лягушки, птицы пели свои песни, а бабочки порхали с цветка на цветок в поисках нектара.
— У меня… э-э… есть хорошие новости, — произнесла я с дрожью в голосе. — Вересковая пустошь спасена. Ее не будут застраивать. Никогда.
— Правда? — Я думала, эта новость взбодрит его. Но он лишь еще сильнее прижал меня к груди. — О Сюзи, моя Сюзи, как же я буду скучать по тебе!
— Да?! — Что ж, хотя бы один из нас смог воспрянуть духом. — В самом деле?!
— В ту минуту, когда я увидел, как ты одергивала свою мини-юбку, проверяя экзаменационные работы, я влюбился в тебя, Сюзи. Этот непослушный завиток, спадающий тебе на глаза. Манера встряхивать головой. Я обожаю их, и, хотя я благодарен за все, что ты сделала, — не говоря уже — удивлен, могла бы я добавить! — только любовь будет поддерживать меня все то время, которое продлится мое су…
Думаю, он собирался сказать «существование», однако времени для поцелуя оставалось совсем мало. А я хотела получить все.
— Ух ты! — Казалось, у Себастьяна закружилась голова. (Или, может быть, у меня?) — Как ты это сделала?
— О, это очень просто, надо только не думать об этом, — сказала я.
Минуя всех секретарских драконов, я вошла в кабинет директора «Скамби хоумс», сжимая в руке букет роз и представляясь «довольным акционером» и т. д., и т. п. Директор был очарован молодой особой в мини-юбке (и, может быть, отчасти прикосновением волшебной пыли). Мы говорили. Или, точнее, я добивалась собственной цели и подкрепляла свои аргументы перекрещиванием ног, хлопаньем ресниц… ну и совсем небольшой щепоткой волшебной пыли моей мамочки. Правда, она действует очень недолго.
В результате я выложила перед директором все как есть. Я хочу сохранить Вересковую пустошь для потомков и хочу, чтобы это было зафиксировано в письменной форме, раз уж вы изъявили желание стать самым богатым в мире человеком и получить титул рыцаря. Он кивал. Я кивала. Мы решительно взялись за дело. Прекратите застройку Вересковой пустоши, сказала я ему, и я покажу вам месторождение нефти. Очевидно, в сложившихся обстоятельствах я должна была доказать ему свои способности. На его беду, в это самое время в кабинет заглянул несчастный Клайв. Впрочем, многие люди похожи на попугаев, и мне было необходимо подтвердить свое мастерство.
— Продолжайте, — сказал директор «Скамби хоумс», протягивая Клайву, сидящему на жердочке, арахис.
Так я и сделала. Превратила его секретаршу в рыжего кота, Руперта из отдела маркетинга — в бабочку-многоцветницу, а принесшего чай помощника секретаря — в полосатую кошку.
— Я имею в виду, продолжайте рассказ о нефти, — заметил директор, — а на это не обращайте внимания. Всегда питал слабость к кошкам. У нас дома их никогда не было. У жены астма.
Мне было безразлично здоровье его жены, и я сомневалась, питал ли этот человек хоть к чему-нибудь в своей жизни слабость. Но после того, как я показала, на что способна, и мы пришли к выводу, что когда- нибудь все серии «Далласа» будут отсняты, мы продолжили.
— Вересковая пустошь должна остаться нетронутой, — заявила я.
— Согласен. — Когда в список почетных граждан были внесены поправки, он, не задумываясь, подписал требуемую бумагу. — А что насчет нефти?
Я вручила ему карту с точными и подробными указаниями, оставила розы на его столе, чтобы они напоминали ему мой запах, и затем второй букет возложила на могилу своей бабушки.
— Нет-нет, я имею в виду то, как ты меня поцеловала, — сказал Себастьян. — Это было словно… Словно…
— Словно я тоже люблю тебя? — Боже! — Ну конечно же, люблю.
Его глаза уже превратились в щелочки, а кожа покрылась чешуей.
— Я всегда буду любить тебя, Себастьян. — Вообще-то, от мысли о поцелуе с обладателем ядовитых зубов у меня начало покалывать в кончиках пальцев ног. — Так где, ты говорил, собираешься провести зиму?
Тем, что осталось от его руки, он махнул в сторону каменной стены мастерской.
— О-о, мой сладкий, мы сможем свиться с тобой в клубок на это время, только я и ты, — хихикнула я.
Видели бы вы его лицо, когда кончик моего языка раздвоился.
— Ты тоже превращаешься?
— Давай догони меня, — прошипела я, скользнув мимо него в траву.
А дело, собственно, вот в чем. Мы, перевоплощающиеся, никогда не умираем. Когда наша человеческая жизнь заканчивается, все мы становимся ангелами-хранителями. У моей же прабабушки была «Книга предсказаний»,[166] и она, должно быть, знала час, когда ее жизнь подойдет к концу.
Никто не превращает людей без веской на то причины.
Прабабушка узнала Себастьяна, когда ему было шестнадцать, и за все двенадцать лет он не взял ни одного выходного. А раз он был столь предан старой женщине, вполне вероятно, что она тоже была привязана к нему и потому за два дня до того, как ее жизнь закончилась, преподнесла ему самый дорогой подарок из всех возможных.
Вечную юность.
Хорошие вещи случаются только с теми, кто их ждет, Сюзанна.
В его случае ждать пришлось пятьдесят лет, но ожидание того стоило. Как я уже говорила, у прабабушки была «Книга предсказаний». И она совершенно точно знала, кого все это время ждал Себастьян.
Меня.
Вы и в самом деле думаете, что я пропустила какое-нибудь слово из заклинания? Я? Хардкасл?
Вероятно, мое неумелое обращение с «Книгой необратимых заклинаний» она предвидела тоже. Знала, что жизнь моя рано или поздно будет разрушена моими же собственными ошибками. (Бедный Раймонд, бедная Фатима, бедная маленькая Эдна.) И думаю, ей с самого начала было понятно, что я не подхожу для работы учителя и еще меньше для колдовства, но, поверьте, с этим необратимым заклинанием я ничего не напутала. Вечная юность, вечное счастье и вечная любовь стоят любых прилагаемых усилий, даже если с ними тебе пришлось встретиться благодаря прабабушке. Эта женщина определенно знала, почему Эдем облюбован змеями, — даже не принимая в расчет тот факт, что зимой мы впадаем в спячку. (И лично я думаю, искушение — чертовски приятная штука, вы не находите?)
Что? Нефть? О, а я не сказала? Как раз когда я отдала наше с директором соглашение юристу, чем окончательно обезопасила мой будущий дом от алчности застройщиков, он следовал в направлении, заданном моими точными и подробными указаниями.
Прямо к бочке с мазутом,[167] что находилась в подвале колледжа Святого Сильвестра.
Эверард Джек Эпплтон
