молодых женщин и девушек, но не признавшая своей вины и не раскаявшаяся в содеянном, Элизабет Батори провела в этом заточении последние три года своей жизни.
Если вообще возможно всерьез говорить о существовании человека, наделенного бессмертием вампира, то, несомненно, в связи с Распутиным, который, как известно, был жестоко избит, подвергся отравлению, способному убить десяток обычных людей, получил множественные пулевые ранения в грудь — и, несмотря на все это, остался жив. Лишь после того как его, завернутого в оконную штору, сбросили в замерзшую реку, он наконец испустил дух. Когда труп Распутина выловили из воды, его окоченевшие руки были вытянуты вперед, как будто он пытался процарапать лед, не позволявший ему всплыть на поверхность. Причиной смерти стало утопление, хотя вскрытие выявило наличие в теле яда и пуль, которые должны были сделать свое дело. Легенды гласят, что вампиры сторонятся проточной воды, и это заставляет видеть в обстоятельствах гибели Распутина один из эффективных способов истребления нечисти.
Самой известной личностью, ассоциирующейся с мифом о вампирах, является Влад III, прозванный Колосажателем, средневековый правитель соседней с Трансильванией области Валахия на территории современной Румынии. Вовлеченный в Крестовые походы, призванные пресечь экспансионизм Оттоманской империи, он повел свое войско на турок, стремясь выбить их с берегов Дуная. Жестокий и опытный воитель, Дракула добился в этой борьбе определенных успехов, однако значительное численное превосходство мусульманской армии вынудило его отступить; возвращаясь в свой замок, он отравил все встретившиеся на пути колодцы и сжег собственные деревни, чтобы лишить преследовавших его турок пищи и воды. Достигнув окрестностей замка, воины султана увидели выставленные по обеим сторонам дороги колья с насаженными на них головами двадцати тысяч турецких пленников, и зрелище это было столь устрашающим, что турки отказались от дальнейшего преследования и повернули назад.
Нет никаких свидетельств того, что Влад Колосажатель был вампиром, однако очевидная жестокость и неуемная кровожадность валашского правителя (общее число его жертв, среди которых не только турецкие солдаты, но и женщины, дети и даже животные, колеблется от тридцати до сорока тысяч) сделали его идеальной ролевой моделью для позднейшего образа Дракулы. Сознавая это, Стокер закрепил ассоциацию своего героя с исторической личностью, поселив графа Дракулу в замке, который разительно напоминает неприступную горную цитадель Влада, возведенную трудами сотен строителей, скончавшихся в процессе ее сооружения.
«Дракула», несомненно, является наиболее известным, но далеко не первым произведением на вампирскую тему — ему предшествует «Вампир» (1819) Джона Полидори. Ситуация, в которой родился замысел этой повести, стала одним из самых примечательных моментов истории литературы о сверхъестественном. Читая «Кристабель», вампирскую поэму Сэмюеля Тэйлора Кольриджа, своему другу Перси Биши Шелли, его жене Мэри Уолстонкрафт Шелли и своему врачу доктору Полидори, лорд Байрон предложил каждому из них сочинить столь же пугающую историю. В тот вечер был задуман и начат «Франкенштейн» Мэри Шелли, а второразрядный беллетрист Полидори, вдохновившись байроновской идеей, сочинил первую в английской литературе повесть о вампире, которая, увы, слишком скучна, чтобы включать ее в настоящее собрание.
Ни одно из этих произведений не оказало сколь-либо серьезного влияния на замысел «Дракулы» Стокера; данная честь выпала выдающемуся творцу мрачной литературы Шеридану Ле Фаню и его повести «Кармилла» (1871), главная героиня которой — вампирша с лесбийскими наклонностями, способная превращаться в огромную кошку, — шокировала викторианскую читающую публику.
В этом томе широко представлен величественный готический мир разрушенных замков и аббатств, покои и склепы которых служат убежищами вампиров. Здесь есть многочисленные церковные шпили, облака, плывущие на фоне полной луны, статные мужчины во фраках, норовящие ночной порой вонзить зубы в шею какой-нибудь прекрасной и невинной молодой женщины, и гробы со снятыми крышками, являющие миру своих ужасных обитателей.
Впрочем, вампиры, как показано в этой книге, могут иметь очень разный облик: некоторые из них внешне напоминают обычных людей, некоторые сталкиваются с обескураживающими, подчас даже анекдотическими проблемами, а некоторые, коих вовсе не томит жажда крови, стремятся высосать из своих жертв жизнь тем или иным метафорическим способом. Здесь собраны истории, написанные как мужской, так и женской рукой, истории из каждой литературной эпохи последних полутора веков вплоть до произведений наиболее талантливых авторов нашего времени. Здесь есть хорошо известные классические рассказы и некоторое количество тех, что вам едва ли доводилось читать прежде.
Независимо от того, будете вы поглощать этот том мелкими порциями или предадитесь продолжительному пиршеству, вас, смею надеяться, ждет чертовски зубастое чтение.
Предшественники Дракулы
М. Э. Брэддон
Одна из наиболее плодовитых писательниц своего времени, перу которой принадлежит свыше восьмидесяти романов, необычайно популярных у читателей тогдашних публичных библиотек, Брэддон при жизни снискала славу «королевы сенсационной прозы». Самый знаменитый ее роман, «Тайна леди Одли» (1862), переиздавался бессчетное количество раз и стал «гвоздем» не одного театрального сезона. В 1860-е годы, на пике своей творческой активности, Брэддон ежегодно писала по три объемистых романа, как правило, публиковавшихся тремя отдельными томами каждый. В ее прозе современники ценили главным образом мастерство сюжетосложения — Уильям Мейкпис Теккерей с восхищением говорил, что если бы он умел сочинять такие сюжеты, как у мисс Брэддон, то был бы величайшим из авторов, пишущих на английском языке.
Большинство ее книг представляют собой детективные, сенсационные и приключенческие повествования, однако время от времени она также писала романы и рассказы о сверхъестественном.
Рассказ «Добрая леди Дакейн» был впервые опубликован в «Стрэнд мэгэзин» в феврале 1896 года; впоследствии многократно включался в различные антологии готической прозы.
Добрая леди Дакейн
I
Белла Роллстон пришла к выводу, что единственный способ, которым она может заработать себе на хлеб и время от времени отщипывать корочку для матери, — это выйти в огромный неведомый мир и стать компаньонкой какой-нибудь леди. Белле сгодилась бы любая леди — лишь бы у той достало денег, чтобы платить ей жалованье, и чудаковатости, чтобы обречь себя на общество наемной компаньонки. Пять шиллингов, неохотно отсчитанных от тех соверенов, которые попадали в распоряжение матери и дочери
