он, обращаясь к молодой женщине.
– Милли – все для меня, – продолжал он. – Поверь, обедать с ней вдвоем неизмеримо приятней, чем участвовать в семейных или праздничных обедах в Хофбурге! Можно свободно беседовать и не выслушивать вздор, который несет дядя Альбрехт (эрцгерцог Альбрехт, победитель при Кустоцце, служил козлом отпущения для Иоганна Сальватора). Для Милли я не эрцгерцог, а человек, которого она любит. Это нечто такое, чего никогда не узнать… К несчастью, в этой стране я все еще Ваше Императорское Высочество, мне не хватает свободы… Ба! В один прекрасный день я избавлюсь от всего этого… Мне не трудно отказаться от всех своих титулов, прав и прерогатив. И эта крошка будет так же счастлива, как и я… Я покину Австрию. Мир огромен, Рудольф… Я люблю море… В южных морях есть острова, которые меня притягивают. Мы медленно поплывем к ним под парусами.
– Едемте с нами, – шутя сказала Милли Рудольфу. – Вы адмирал и, если пожелаете, будете командовать судном.
– Надо обзавестись подругой, похожей на вас, – сказал Рудольф. – Мой кузен Иоганн – счастливый человек.
С тех пор он часто вспоминал этот разговор. Новая жизнь! Никто не желал ее так горячо, как он. Но как обрести новую жизнь, новую подругу? Где их найти? Он был одинок, по-настоящему обделен любовью и не обманывался на этот счет. В этот момент перед его внутренним взором возникало нежное и свежее личико Марии Ветцера. В ее глазах таилось нечто серьезное и страстное, что невозможно забыть. Быть может, именно она способна целиком отдать себя и ничего не потребовать взамен… Рудольф пожал плечами. „Я по-прежнему неисправимый мечтатель“, – упрекнул он себя.
Иоганна Сальватора удерживали в Австрии честолюбивые намерения. Он хотел добиться победы исповедуемых им идей. В либеральной империи во главе с Рудольфом он видел у власть и себя. С кузеном он связывал все свои надежды. Между тем его живой и запальчивый темперамент часто брал верх. Он подвергал жестокой критике теории руководителей военного кабинета, императора и генерального штаба, публиковал статьи и брошюры по этим вопросам как в Австрии, так и за границей. Такого в Хофбурге не прощали. Совсем недавно император запретил своему сыну видеться с эрцгерцогом Иоганном. Этот приказ возмутил Рудольфа, но ему пришлось подчиниться. Несмотря на запрет императора, он все же втайне возобновил встречи с кузеном.
Иоганн Сальватор терял терпение. Император приближался к своему шестидесятилетию, но не проявлял признаков усталости.
– Твой отец, – говорил Иоганн Рудольфу, – работает на манер машины. Он не вкладывает душу, не растрачивает энергии и, следовательно, никогда не исчерпает себя. Так может продолжаться бесконечно. Ты долго еще будешь выносить это? – отважно бросил он однажды.
Рудольф не ответил.
Передовые взгляды Иоганна Сальватора, настроившие против него официальные круги, вызывали симпатии в либеральной среде и в морском ведомстве. Он стал в некотором роде лидером партии и в этом качестве должен был соблюдать максимум осторожности, скрывать свою деятельность. Однако действия, которые могут совершаться только втайне, сразу же становятся опасными. К несчастью, невозможность для Рудольфа видеть своего кузена открыто привела к тому, что их отношения поневоле стали носить конспиративный характер.
Разве выходят вечером из собственного дома через черный ход, завернувшись в плащ и пряча лицо, прыгают поспешно в фиакр, стараются обмануть следящих за ними шпионов, карабкаются по черной лестнице – и все это для того, чтобы иметь возможность поговорить с глазу на глаз о погоде? Рудольф и эрцгерцог Иоганн Сальватор обсуждали самые серьезные государственные вопросы.
Рассуждения Рудольфа всегда носили объективный характер. Ему было интересно беседовать с доверенным лицом, человеком передовых взглядов, своим единомышленником о тех проблемах, которые его живо занимали. Он думал таким образом подготовить будущее. Эрцгерцог преследовал более осязаемые цели. Склонный к авантюрам, с удовольствием участвовавший в интригах, он изо всех сил стремился к действию. Но, обладая проницательным умом, угадывал глухое сопротивление Рудольфа, понимая, как тот еще далек от того, чтобы даже в мыслях прибегнуть к силе. Следовательно, надо мало-помалу повернуть его в нужную сторону, опутать интригами, приоткрыв перед ним только малую часть задуманного. Таким образом он незаметно для принца сумеет его скомпрометировать и в нужный момент вынудить к самым решительным действиям.
Эрцгерцог хорошо знал своего кузена. С ним надо было действовать в обход, использовать неизбежную гневную реакцию, когда терпели провал все его попытки провести военную реформу. Генеральный штаб внимательно прислушивался к проектам и замечаниям принца-наследника, но не понимал всей выгоды нововведений и ни на йоту не отклонялся от раз и навсегда выбранной линии. „Они слишком тупы!“ – кричал тогда принц. И именно такие моменты использовал Иоганн Сальватор, чтобы подвигнуть принца сделать шаг вперед и подготовить почву для следующего.
Наследник престола, не видя ясно своего кузена, был, однако, достаточно проницателен, чтобы догадаться, что Иоганн Сальватор тайно плетет несчетные интриги. Чем все это кончится? Рудольф не старался вникать глубже из боязни, что будет вынужден порвать с кузеном навсегда. С кем тогда он будет так откровенно беседовать?
Накануне отъезда в Галицию одно неосторожное замечание эрцгерцога вызвало подозрение Рудольфа и заставило его насторожиться. Эрцгерцог говорил с Рудольфом о предстоящей поездке, о пребывании того в Лемберге. Он упомянул имя начальника штаба XI армейского корпуса и добавил:
– Это один из наших. Ты сможешь, вероятно, сказать ему словечко.
– Словечко о чем? – резко спросил Рудольф.
– О, всего лишь любезное слово, – уклончиво ответил эрцгерцог, понявший, что зашел слишком далеко.
Рудольф не настаивал на объяснении, но неприятное впечатление от этого небольшого инцидента у него осталось.
В вагоне слова „это один из наших“ пришли ему на память и поселили в душе беспокойство. В его воспаленном мозгу они предстали исполненными зловещего смысла. „Один из наших“, – эрцгерцог выразился бы именно так, если бы хотел дать понять, что речь идет о заговоре. Заговорщик! Следовательно, существует заговор, секретное соглашение между эрцгерцогом и высшими офицерами? Рудольф внезапно понял, что готовилось в тайне от него. Черт возьми, делая вид, что интересуется лишь идеями, его кузен был человеком действия, знал, что случай надо готовить и в нужный момент иметь под рукой материальную силу. Для Рудольфа, солдата и законопослушника, не существовало ничего более отвратительного, чем мятеж или военный переворот. До сих пор он мог наивно воображать, что можно было, не подвергаясь
