швы раны, как зверь разбередил свою рану и живот, расширяя раны ногтями и роясь в них пальцами и разбрасывая внутренности, пока не умер. Было ему тогда около 50 лет, и славу имел он человека самого непоколебимого в следовании тому, что он признавал правильным, а следовал он справедливому, должному и прекрасному не только в своем поведении, но и в помыслах, выявляя исключительное величие души. Так, Марцию, дочь Филиппа, с которой он сочетался, когда она была девицей, и которую он очень любил и от которой имел детей, он тем не менее отдал одному из своих друзей, Гортензию, жаждавшему иметь детей и не имевшему их, так как был женат на бесплодной. Когда жена Катона забеременела и от друга, он вновь взял ее к себе в дом, как бы дав ее ему взаймы. Таков был Катон. Утикийцы пышно его похоронили. Цезарь по поводу его смерти сказал, что Катон из зависти лишил его возможности красивой демонстрации,[264] а когда Цицерон в честь умершего составил похвальное слово под заглавием «Катон», Цезарь, со своей стороны, написал обвинительное слово и назвал его «Анти- Катон».
100. Юба и Петрей, узнав о всем происшедшем и не имея никаких средств ни к бегству, ни к спасению, во время обеда убили мечами друг друга. Цезарь объявил царство Юбы подданным Риму и во главе его назначил Саллюстия Криспа.[265] Утикийцам и сыну Катона он даровал прощение. Также и дочь Помпея Великого, с двумя ее детьми захваченную в Утике, он отослал невредимыми к Помпею (сыну Помпея Великого). Всех, кого он захватил из совета трехсот,[266] он истребил. Главнокомандующий Луций Сципион в бурное время столкнулся на море с неприятельскими кораблями. Он вел себя доблестно; когда же его захватили, то он умертвил себя и был брошен в море.
101. Этим закончилась война Цезаря в Африке. Вернувшись в Рим, он справил подряд четыре триумфа:[267] за победу над галлами, множество больших племен которых он покорил — одних впервые, других — отпавших от Рима; за победы над Фарнаком в Понте, за победы над ливийцами, союзниками Сципиона, в Африке. В последнем триумфе был выведен и сын Юбы, писатель, тогда еще ребенок.[268] Он отпраздновал триумф по случаю победы флота на Ниле в Египте между триумфом над галлами и Фарнаком. За победу над римлянами Цезарь остерегся устроить себе триумф, так как эпизоды гражданской войны были не к лицу ему самому, а римлянам они казались бы постыдными и зловещими; однако все поражения своих врагов и действующих лиц он изобразил на различных статуях и картинах, за исключением одного только Помпея; его одного Цезарь воздержался показать, так как его все еще оплакивали. Народ, хотя и не без страха, все же издавал стоны при изображении злополучии своих сограждан, в особенности при виде Луция Сципиона, главнокомандующего, самого себя ранившего в живот и бросаемого в море, или Петрея, убивающего себя за обедом, или Катона, самого себя раздирающего как зверь. Народ радовался при виде гибели Ахиллы и Пофина, а при изображении бегства Фарнака смеялся.
102. Денег в этих триумфах, передают, было 65.000 талантов[269] и 2.822 золотых венка, весивших около 20.414 фунтов. Из этих средств сейчас же после триумфа Цезарь стал расплачиваться с войском, превзойдя все свои обещания: каждому солдату дал он 5.000 аттических драхм,[270] центуриону — вдвое больше, трибуну, равно как и начальнику конницы, вдвое больше, чем центуриону. Кроме того, каждому плебею он дал по аттической мине.[271] Дал он народу также и разнообразные зрелища с участием конницы и музыки; были даны представления боев тысячи пехотинцев против такого же количества противников, двухсот всадников против других двухсот, бой смешанный пехоты против конницы, бой с участием 20 слонов против других двадцати, морское сражение с 4.000 гребцов, в котором принимало участие по 1.000 бойцов с каждой стороны. Согласно своему обету, данному перед сражением в Фарсале, Цезарь воздвиг храм Прародительнице[272] и устроил вокруг храма священный участок в качестве форума для римлян — не рынка, а места деловых встреч, вроде тех площадей у персов, где у них происходят судебные разбирательства. Рядом с богиней поставил он прекрасное изображение Клеопатры, которое и поныне там стоит. Была сделана в это время перепись населения, и оказалось, что количество его составляет половину количества, бывшего до войны: в такой степени пострадал Рим от междоусобной войны.
103. Цезарь, уже в четвертый раз выбранный консулом, предпринял войну против молодого Помпея в Испании, последнюю свою междоусобную войну, которой, однако, не должен был пренебрегать. Ибо все же наиболее доблестные, которым удалось бежать из Африки, соединились в Испании. Одно войско, таким образом, состояло из тех, которые прибыли со своими начальниками из Африки и Фарсала, а другое из самих иберов и кельтиберов, народа крепкого и всегда готового воевать. Великое множество рабов сражалось на стороне Помпея. Уже четыре года это войско обучалось и готово было сражаться с отчаянием. Благодаря этому Помпей совершил большую ошибку, что не оттянул сражения, но вступил с Цезарем в столкновение, как только тот прибыл, хотя некоторые из старейших лиц, наученные горьким опытом Фарсала и в Африке, советовали Помпею томить Цезаря всякими оттяжками и довести его до безвыходного положения, используя то, что он находится в чужой стране (45 до н. э.). Путь от Рима до Испании Цезарь прошел в 27 дней, совершив огромный поход с весьма нагруженным войском. И небывалый страх напал на его войско, когда до него дошла весть о количестве войска, подготовленности и отчаянности противника.
104. Вследствие этого Цезарь и сам готов был медлить, пока к нему, раздумывающему, не приблизился Помпей и не упрекнул его в трусости. Тогда, не снеся обиды, Цезарь приказал своему войску выстроиться у города Кордубы, избрав паролем и на этот раз «Венера», Помпей же взял паролем «Благочестие». Когда войска пришли в столкновение, на армию Цезаря напал страх, а к страху присоединилась какая-то нерешительность. Цезарь умолял всех богов, простирая руки к небу, не пятнать этим одним сражением столько им совершенных блестящих подвигов, увещевал, обегая солдат, и, сняв шлем с головы, стыдил их в глаза, призывая их приостановить бегство. Но страх солдат нисколько не унимался, пока Цезарь сам, схватив щит одного из них и воскликнув вокруг него стоящим командирам: 'Да станет это концом для меня жизни, а для вас — походов', выбежал вперед из боевого строя навстречу врагам настолько далеко, что находился от них на расстоянии 10 футов. До 200 копий было в него брошено, но от одних он отклонился, другие отразил щитом. Тут уже каждый из его полководцев, подбегая, становился рядом с ним, и все войско бросилось в бой с ожесточением, сражалось весь день с переменным успехом, но к вечеру, наконец, одолело. Как передают, Цезарь сказал, что ему приходилось вести много битв за победу, но в этот день он вел битву за жизнь.
105. Когда резня достигла предела и войско Помпея бежало к Кордубе, Цезарь приказал войску соорудить стену вокруг города, чтобы бежавшие враги вновь не приготовились к сражению. Солдаты, хотя и утомленные свершившимся, стали нагромождать одно на другое тела и вооружение убитых и, прибив их копьями к земле, стояли у этой стены, как на бивуаке, всю ночь. К утру город был взят. Из полководцев Помпея Скапул, соорудив костер, бросился в него, головы же Вара, Лабиена и других знатных были принесены Цезарю. Что касается Помпея, то он после поражения бежал с 50 всадниками в Карфею, где у него стоял флот, и был на носилках принесен на верфь инкогнито, как частное лицо. Увидев, что и здесь люди в отчаянии, он испугался, что будет выдан Цезарю, и спустился в лодку, чтобы снова бежать. Но нога его при этом зацепилась за канат, и кто-то, пытаясь его отрубить мечом, попал вместо каната ему в ногу. Он отплыл в какое-то место и стал там лечиться. Однако, разыскиваемый и там, он снова бежал по заросшей колючим кустарником дороге, пока, чрезмерно измученный своей раной, не присел на отдых под деревом; когда сюда пришли искавшие его, он, защищаясь от них, недешево отдал свою жизнь. Когда его голова была доставлена Цезарю, он велел кому-то похоронить ее. Таким образом, и на сей раз война, вопреки ожиданию, была окончена одним сражением. Спасшихся противников Цезаря вновь собрал около себя младший брат покойного Помпея, тоже по имени Помпей и по личному имени Секст.[273] Этот Помпей, пока еще скрываясь сам и убегая, занимался грабежом.
106. Цезарь, закончив вполне эти гражданские войны, поспешил в Рим, внушив к себе такой страх и славу о себе, какую не имел никогда никто до него. Вот отчего и угождали ему так безмерно, и были оказаны ему все почести, даже сверхчеловеческие: во всех святилищах и публичных местах ему совершали жертвоприношения и посвящения, устраивали в честь его воинские игры во всех трибах[274] и провинциях, у всех царей, которые состояли с Римом в дружбе. Над его изображениями делались разнообразные украшения; на некоторых из них был венок из дубовой листвы как спасителю отечества, символ, которым издревле чтили спасенные своих защитников. Его нарекли отцом
