вдруг перестали работать — все до единого. И наши предки стали жить, как живут и ныне. С тех пор больше ничего и не происходило. Все интриги, междуусобные войны и заговоры явно не стоят того, чтобы о них сейчас говорить.
— Милорд! А почему произошла та война, когда погибла сестра? Я был еще слишком маленьким, почти ничего не помню..
— Видишь ли, мальчик… С давних пор существует две магические системы — ты их знаешь: Крови и Железа и Воды и Древа. Это как бы две стороны одной силы — одна из них более агрессивна, не чуждается никаких методов. Это магия Крови. Вторая — более человечная, создает для себя много моральных норм и ограничений. Я сразу выбрал для себя первую. Илхан же был издавна магом Воды. Я никогда не ограничивал себя в средствах — использовал и живую кровь, ставил различные опыты на крестьянах. Я и сейчас не собираюсь от этого отказываться. Но тогда Илхан пользовался большим влиянием и уважением. После одного опасного опыта — тогда погибло немало крестьян и мой помощник, наследник дома Белого Жаворонка, Тальон — он решил бороться со мной. Собрал отряд — с большей его частью я сегодня пил за одним столом. Он долго осаждал замок, Князь был вынужден вынести мне смертный приговор — дом Жаворонка был одним из самых влиятельных и горел жаждой мести. Илхан сумел взять меня в плен, но не смог убить. Зато при моем изгнании случилось неожиданное недоразумение — часть присутствующих тоже погибла. После этого Илхан, как мне сказали, утратил большую часть своего влияния и едва не был растерзан несколькими лордами, чьи близкие погибли. Что было дальше, я уже не знаю, но мой приговор оставался в силе до сегодняшнего дня. Теперь я — наследник Князя. Хотя лучше бы мне быть приговоренным — я все равно сильнее всех прочих.
Вдалеке послышался какой-то шум. Привстав, я увидел, что к нам приближается конный отряд. Четверо или пятеро всадников. Использовав магическое зрение, я увидел на их плащах гербы дома Белого Жаворонка.
— Ну вот, Мейтин, часть моего рассказа приближается к нам. Жаворонки пожаловали.
Мальчик потянулся к своему кинжалу, который я ему отдал утром, взяв обещание не применять его больше ко мне.
— Нет, милый. Сиди тихо в палатке — можешь только подглядывать, что там будет делаться. Мне не нужны лишние проблемы.
Всадники подьехали уже близко, окружая палатку кольцом. Я набросил рубашку и вылез из палатки, попутно окружая себя голубоватым кольцом защиты от оружия. Предводитель — я с удивлением узнал в нем главу дома — внимательно рассмотрел меня, но, удивившись окутывающему меня голубому пламени, ничего не сказал. Я вышел вперед. Тут же все пятеро схватились за клинки. Я показал им пустые руки, но оружия они не убрали.
— Оборотень! Где же твой меч?
— Мне не нужен меч, чтобы остудить ваш пыл. И я не собираюсь сражаться с вами в поединке. Впрочем, если кто-то очень хочет стать наследником Князя — тому я с удовольствием проиграю поединок. А теперь говорите, зачем явились?
— За местью! Ты убил нашего брата! — разнгеванно завопил один из всадников.
— Я не убивал Тальона. Он погиб, ставя опасный опыт. Моя вина только в том, что я не смог ему помочь.
— Ты лжешь, Оборотень! Ты убил его, чтобы использовать его кровь в своих гнусных опытах!
— Я не лгу. Но так как вы мне не верите — говорить нам не о чем.
Я встал, уперев руки в бедра и уныло рассматривая лорда. Убедить их я никак не мог — а причинять им вред не хотел. Ситуация была патовая: они не могли меня убить, я не хотел убивать их.
— Чем ты можешь доказать свою правоту?
Князь явно утратил часть своей уверенности.
— Ничем. Я могу только одно — предложить милорду уплатить виру.
— Своими грязными деньгами ты надеешься откупиться от крови?!
Это был кто-то из братьев Тальона. И, судя по всему, не столь умный, каким был покойный.
Лорд обернулся к сыну.
— Помолчи, Тальран! У нас нет доказательств как его правоты, так и правоты Илхана.
— Неужели нашелся хоть кто-то разумный в этом доме? — я широко усмехнулся, и лорд нахмурил густые брови. Но я не собирался быть вежливым. Я ни в чем не был виноват перед ними. — Хорошо, милорд. Я предлагаю вспомнить старинный обычай. Мы с вами — только вы и я — сейчас чертим зеркало Правды. Вы знаете — тот, кто защищал неверную сторону, погибает.
— У тебя есть свидетель? Сейчас?
— Не притворяйтесь, милорд. Вы же знаете, что я не один. — Я махнул рукой в сторону все-таки высунувшегося из палатки Мейтина.
Лорд задумался. Зеркало Правды было старым и опасным способом выяснения истины. Неправый погибал — всегда, не было пути избегнуть этой гибели, какой бы силой ты не обладал. Мне рисковать было нечем — я был прав.
— Хорошо, Оборотень. Ты можешь поклясться, что ты не убивал моего сына?
— Милорд, я клянусь перед Небом и Глубинами, клятвой Крови и Железа, моей силой и жизнью.
Лорд опять надолго замолчал. Видимо, он взвешивал все «за» и «против». Моя клятва была действительно убедительной — я клялся своей силой, а, значит, мог потерять ее, если солгу. Наш мир — один из немногих, где клятва имеет такую силу. Впрочем, он мог подозревать, что вернувшись, я стал неподвластен этому закону. Но это меня уже не касалось.
— Я принимаю твою клятву.
Кто-то, видимо, тот самый недоумок Тальран, возмущенно взвыл: — Отец! Кому ты веришь?!
Но лорд был тверд в своем решении.
— Оборотень, я верю тебе. Но ты заплатишь виру — ты добудешь мне Камень Воды.
A`haenn tha ditthve! Это же тебе не лошадь редкой масти достать, старый ты болван, лорд Дома Белого Жаворонка! Что ж за невезение такое…
— Хорошо, милорд. На этом позвольте проститься. — И с небрежным поклоном я отвернулся. В спину мне полетело задиристое:
— Не думай, Оборотень, что я поверил тебе!
До беседы с Тальраном я не унизился. Я залез в палатку, затащил туда любопытного Мейтина и первым делом хорошенько надавал ему по шее.
— Кому я говорил — не высовываться? Кому, Мейтин?
На этот раз мальчик не огрызался, а терпеливо принимал свою порцию наказания. Потом он свернулся клубочком, накрылся шкурой по самые сверкающие глаза и стал наблюдать за мной. Я сидел, скрестив ноги, и раздумывая о том, как и где буду искать этот проклятущий Камень — последний из четырех Камней, который пару сотен лет куда-то бесследно исчез. И о том, как же вредно быть добрым — утопить бы этого лорда со всеми его сыновьями в этом же пруду…
— Милорд, а что вы теперь будете делать? Ну, с камнем?
Я наклонился к нему, и подробно описал все, что я теперь буду делать — но не с камнем, а с одним таким не в меру любопытным мальчишкой. А потом проделал все это — не торопясь и с удовольствием.
Небо в звездах
— Удар! Еще раз! Еще! Еще!
Я монотонно хлопал в ладоши, на каждом хлопке раздавался глухой стук и протестующее приглушенное шипение. Обтянутая кожей доска, по которой мальчик по моей команде наносил один за одним удары, стонала и возражала против такого безжалостного избиения. Сам «убивец» возражал еще больше. Он уже успел хорошенько разбить себе пальцы — разумеется, неверно нанесенными ударами, при верном ударе страдает противник, а не твои руки — и теперь костяшки его тонких рук постепенно превращались в кровавое месиво. Жаль, конечно, портить такую красоту — но ничего не поделаешь.
