— И что же? — спросила Кэсс, злясь, что принимает эту театральную манеру беседы.
— Вот, посмотрите, — на стол лег спутниковый снимок. — К равнине Съялла стянуты большие силы противника. Переброска началась за два часа до предполагаемой даты развертывания.
— В
— Эйки-5 и Эйки-3, - с мягкой улыбкой напомнил ей Эскер.
— И чего же вы хотите? — Кэсс рассматривала его левый рукав. Знаков отличия на нем было изрядно, побольше, чем у эсбэшников Корпуса. Залетный гусь, важная птица…
— Есть два варианта. Или мы сегодня же отправляем всю эскадрилью, за исключением вас, на глубокое сканирование…
Кэсс подскочила, роняя табуретку, наклонилась к Эскеру.
— Вы ума лишились, Эскер. Мои люди
— Я понимаю. Но мы больше не можем жертвовать ни людьми, ни стратегическими интересами Империи.
— Мои люди в рейде, Эскер, и вы
— Мои полномочия позволяют мне сделать это в любой момент, — показал зубы Эскер.
— У вас даже нет подходящей аппаратуры.
— Используем имеющуюся в наличии.
Кэсс перевела взгляд на полковника, но тот отвернулся.
Обычная плановая проверка СБ оставляла по себе ощутимые последствия в виде двух-трехдневной путаницы в голове, но в целом была безопасна. Глубокое сканирование проводилось только стационарно, только после нескольких дней подготовки, и шанс остаться в глубокой коме был, несмотря на все предосторожности, не менее десяти процентов. По самым оптимистичным прогнозам. Проверять пилота в рейде, когда все импланты задействованы по максимуму и жизнь вертится по кругу «вылет — восстановительная капсула — вылет», означало сделать из него растение. Проводить же эту процедуру с помощью сканеров развернутого на скорую руку медотсека… о таком Кэсс до этого дня не слышала.
— Почему бы тогда уж не расстрелять всех на месте? — горько спросила Кэсс. — И мороки меньше…
— Потому что нам нужно выявить не только одного предателя, но и стоящую за ним сеть, — отрезал Эскер. — Кстати, я сказал, что есть два варианта.
— Второй, вероятно, еще лучше?
— Сядьте и слушайте! — рявкнул Эскер, на глазах превращаясь из мягко-улыбчивого штабного красавчика в неприятного и грубого типа. Теперь в нем прорезалось нечто новое: не профессиональное обаяние, но профессиональная жесткость.
Кэсс присела на краешек табуретки и стала слушать.
— Я предлагаю вычислить предателя, не прибегая к сканированию. Я противник подобных методов. Они нужны только там, где нельзя воспользоваться иными средствами. Но я верю в свой разум. И в ваш… — улыбнулся эсбэшник, но улыбка пропала даром.
— И как вы себе представляете мою роль? — нахмурилась Кэсс.
— А вот об этом и будет наш разговор…
…Через час Кэсс вышла из штаба в состоянии тихой звенящей ярости. Ей предлагалось пойти на то, что она до сих пор полагала подлостью — играть со своими людьми в игры, скрывать и обманывать. Обманывать всех, чтобы спасти. Чтобы вычислить одного.
Потирая висок вокруг разъема, она шла по базе. Глаза не видели дороги. Перед глазами по очереди появлялись лица. Восемь лиц. Пять мужских. Три женских. Для нее они были мальчиками и девочками, ее людьми.
Восемь лиц. Восемь личных дел в модуле памяти импланта. Восемь голограмм молодых ребят в черных парадных мундирах. Они сияют, стараются выглядеть серьезно, но все же искрятся юной радостью. Снято в первый день прибытия на базу Корпуса.
И один — одна? — предатель.
Кэсс не могла в это поверить. За любого она могла бы поручиться своей честью, своей жизнью.
Но один — предатель.
Навстречу нетвердой походкой шел Кэни Алонна. Как раз один из ее ребят.
«
А где — не ерунда? Где среди казенных строчек — пометка «предатель»?
Кэни. Красавчик, запоминающийся сразу непривычным, безумно редким цветом глаз — зеленым. Высоченный — она ему до плеча не достанет. Бабник, прекрасный рассказчик, выдумщик. В бою — один из самых осторожных, расчетливых.
Кэсс улыбнулась про себя. Среди пилотов-истребителей Корпуса «Василиск» осторожность была понятием условным… весьма условным.
— Только не говори, что медики тебя выпустили.
— Не люблю я эту всю ерунду…
— Ну и посмотри на себя. Вон в тот вот бак поглядись, он как раз за зеркало сойдет. Хочешь вместо вылета полежать, отдохнуть?
Кэни чуть шевельнул губами в подобии улыбки. Разговор был знаком обеим сторонам от первой до последней реплики. И велся скорее по привычке. Кэсс привыкла доверять своим ребятам — сбегали ли они из медицинских капсул, шли ли на безрассудные действия в бою. Она доверяла им.
Может быть, именно он, зеленоглазый, сливает противнику информацию?
Зачем? За деньги? Ему не удастся потратить годичное жалованье, даже вздумай он покупать каждый месяц по коллекционному флаеру. За идею? Какую идею он мог найти для себя, и где — идею всеобщей унификации и стандартизации, столь почитаемую в Олигархии? Или он мечтает стать депутатом от захудалой планеты в составе какой-нибудь маленькой, но гордой федерации? Желание отомстить? Кому — ей? Их эскадрилье? Полковнику?
Кэсс вздрогнула и поняла, что задумалась, стоя столбом посреди улицы. Алонна стоял перед ней и смотрел на нее с недоумением.
— Иди, Кэни, все в порядке.
Кэни, Истэ, Эрин — кто? Или — Рон Анэро, Эрти, Сэлэйн? Или Ристэ с Эрмианом, ее ведомые?
Каждый из них приходил в Корпус, в ее эскадрилью зеленым новичком. Не новичком, на самом деле — в Корпус «Василиск» никогда не брали сразу после летного училища, и у всех за спиной было и училище, и годы службы в других подразделениях, и «закрытое» высшее училище, куда брали только лучших из лучших, и несколько прошений о переводе в Особый Корпус. Но в Корпусе все они становились салагами — большинство не видело экспериментальных истребителей, которыми был оснащен Корпус, и на картинках. И Кэсс делала из них пилотов, асов. Долгие месяцы на учениях — пять, десять «учебных» подъемов в воздух,
