Черный истребитель

— Понимаю. Ты тоже пойми. Я еще никогда так не работал.

— А как ты работал?

— Я прятал клиента в дальний угол, улаживал кое-какие проблемы и мирно вывозил его подальше. Или отпускал восвояси, если больше ему ничего не грозило. А с тобой все сразу пошло наперекосяк. Это моя главная ошибка.

— Ошибка? — потянула к себе руку Танька. — Ну и черт с тобой.

— Не торопись. — Саша удержал ее пальцы. — Не торопись, не суетись, не придумывай себе правильных решений. Если что-то тебе кажется идеальным планом — это, скорее всего, полная ерунда.

— Это еще почему? — ледяным тоном вопросила Танька, окончательно оскорбляясь.

— Потому что ты ни черта ни умеешь. Потому что тобой движет навязчивая идея. Потому что ты не хочешь думать, — отчеканил Саша. — Достаточно?

Танька сначала дернулась, и тут же остановила себя. Во всем, что сказал ей Саша, была правда, только правда и ничего, кроме правды. А если слушать ее было обидно — то все же это было по- настоящему. По-честному. Так мог бы сказать Герцог.

— Извини, — уныло сказала Танька. — Ты прав.

— Выкатывайся из машины, — резко сказал Саша.

— Что?! — услышала, но не поверила своим ушам Танька.

— Выкатывайся. Иди на все четыре стороны. Тебя за шкирку выкинуть? — Саша развернулся к ней и смотрел на нее очень зло. Таньке показалось, что сейчас он ее ударит.

— В чем дело? — ошеломленно сказала она.

— Я не хочу с тобой больше работать.

— Почему?!

— Потому что ты дура, — ухмыльнулся Саша. — Просто идиотка. Размазня.

И тут Таньку переклинило. Она резко ударила Сашу в грудь, откуда-то зная, что в момент соприкосновения кулака и тела нужно слегка развернуть кулак, другой рукой снизу ударила его в подбородок так, что его голова дернулась вверх и еще раз ударила — выпрямленной ладонью в кадык. Этот удар, в отличие от двух прочих, не прошел — Саша легко поймал ее запястья. Он улыбался, и по этой улыбке Танька поняла, что он нарочно пропустил удары.

— Полегчало? — спросил он. И до Таньки дошло, что все предыдущее было сказано нарочно, чтобы ее взбесить.

— Ну, ты и сволочь! — засмеялась она. Ей и вправду полегчало. Все мрачные мысли куда-то испарились. — Я ж тебе поверила…

— Никогда не позволяй себе такого говорить. И тем более — никогда не позволяй себе с таким соглашаться.

— Почему? — удивилась Танька. — Это же правда?

— Потому что если ты согласишься с тем, что не можешь принять верного решения и ничего не понимаешь — пойди и повесься. Поверив в такое, ты уже действительно ничего сделать не сможешь. Ясно?

Танька задумалась.

— Это вроде сказки про двух лягушек?

— Примерно. Недооценивать или переоценивать себя — неизвестно, что хуже. Правда в том, что ты не во всем разбираешься и не все умеешь. Правда в том, что я умею больше тебя, и в том, что мне проще думать, потому что я менее пристрастен. Поняла разницу?

— Да.

— Вот поэтому — я старший. Ведущий. Ты — ведомый. Если я что-то делаю — то только тогда, когда уверен в том, что это необходимо. Если я не уверен — я советуюсь с тобой. Понятно?

— Угу. Я тебя не сильно ударила?

— Сильно. И грамотно, — улыбнулся Саша. — Завтра у меня будет синий подбородок. Молодец!

— И все-таки ты мазохист… — задумчиво изрекла Танька.

Они еще минут десять петляли по улицам в самом центре. Наконец Саша остановил машину в каком-то дворике.

— Сиди тут.

Танька осталась сидеть. Саша вернулся быстро.

— Номер один, — сказал он.

— Что?

— Первая спаленная хата.

— Как ты определил?

— А там такая характерная личность тусуется у подъезда. Мальчик Маршала.

— А может, с ним побеседовать? — предложила Танька.

— Успеем еще.

Еще две квартиры — в Люблино и в Сокольниках — тоже оказались засвеченными. Сашу это не удивило и не огорчило. Судя по всему, именно этого он и ожидал. Танька устала от бесконечных кругов по Москве, заснула и реагировала только на голос Саши.

— Это те хаты, о которых знал Николаич. Все логично, — суммировал Саша. — Теперь проверим последнюю, о которой он не знал.

— Да сколько у тебя вообще этих квартир? — вытаращила глаза Танька.

— Сосчитай сама.

— И зачем столько?

— За надобностью, — подмигнул ей Саша.

По дороге он остановил машину, достал из-за пояса пистолет и, очень тщательно обтерев его носовым платком, выбросил в урну.

— Найдут же… — удивилась Танька.

— Вот и славно, что найдут. Если сразу в ментовку не отнесут — пусть доказывают, что не они из него стреляли.

— И не жалко?

— Жалко, но он у меня не единственный. — Саша показал на спортивную сумку, которую таскал с собой все время.

Четвертая квартира находилась вообще за городом. Через некоторое время Танька узнала пейзажи, проносившиеся за окном машины. Люберцы, потом поворот направо с шоссе, потом — лесопарк.

— В Лыткарино, что ли, едем?

— Как догадалась?

— А я здесь была. Маршалов пакет отвозила, — сказала Танька. — И даже побила кое-кого.

— Кого? — слегка удивленно покосился на нее Саша.

Танька вкратце пересказала летнюю историю. Саша посмеялся, потом посерьезнел.

— Заедем-ка мы в эти гаражи. Потом.

Машина остановилась возле башен из палевого кирпича. У подъезда никого не было. Саша посмотрел по сторонам, потом вышел и, в очередной раз велев Таньке ждать ее в машине, удалился в подъезд. Но не того дома, у которого остановился, а соседнего. Вернулся он очень быстро.

— А тут все чисто. Значит, Скиннер нас Маршалу не сдавал.

— Почему? — не поняла Танька.

— Потому что это единственная квартира, купленная, а не снятая. Причем купленная на меня, на настоящий паспорт. Хотел бы сдать — сдал бы и ее.

— Так ты на самом деле не Саша?

— Саша. Вот только с другими фамилией и отчеством. У меня, между прочим, есть мать, отец и две сестры. И работать под своим именем мне нет резона, как ты понимаешь.

— А жены и трех детей у тебя, случайно, нет? — развеселилась Танька.

— Если только случайно. И то вряд ли, — усмехнулся Саша, разводя руками.