приехал в отпуск, он даже был уже не «папа», а критически настроенный родитель, разбирающий по косточкам все ее действия и придирающийся по любому поводу.
Подобное отношение возмущало Лиз, а когда от отца последовал приказ приехать к нему в Сахару, она открыто демонстрировала свои мятежные настроения. Но в конце концов ей пришлось покориться, и, глядя на него сейчас, Лиз внезапно почувствовала буйную радость из-за того, что ей не оставили выбора.
А отец тем временем спрашивал, как прошел полет, благодарил Роджера Йейта за то, что тот сопровождал его дочь, и предлагал подвезти его в своем «лендровере».
Однако Йейт отказался.
– Благодарю вас, – сказал он. – Дженайна Карлайен сказала, что она ожидает прибытия с этим самолетом груза, и предложила подвезти меня на обратном пути. Пока еще мне не удалось ее увидеть. Но будет лучше, если я какое-то время подожду ее, вдруг она все-таки приедет.
– Да, конечно, – согласился Эндрю, – надеюсь, однако, в один из вечеров вы заглянете к нам на стаканчик-другой. Как только Лиз освоится здесь, я полагаю, она будет рада созвать гостей по случаю своего приезда.
– Полагаю, что да, и, если вы пригласите меня, я обязательно приду.
И, коротко отсалютовав им, Роджер Йейт отошел в сторону.
После его ухода Эндрю подхватил багаж Лиз и повел ее к стоявшему напротив входа «лендроверу». Посадив дочь в машину, он проговорил:
– Лиз, подожди меня несколько минут, – и исчез.
Примерно через четверть часа Эндрю вернулся.
– Ты будешь поражена, узнав, чего только не приходится делать начальнику коммерческого отдела, – сказал он Лиз, сделав гримасу. – От меня требуется отыскать и купить по подходящей цене все что угодно, начиная от буровой установки и кончая шайбой для водопроводного крана, от скатов для десятитонного грузовика и вплоть до зеркала для бритья… Думаю, что Йейт уже уехал, – продолжил Эндрю. – Ты не видела, чтобы он уезжал?
– Нет, почему же, – ответила Лиз, – видела. Девушка в машине… – тут она запнулась и нахмурилась, – миссис Карлайен, говоришь? Та девушка в машине не может быть миссис!
– Разве? – усомнился отец. – Ведь он упоминал о Дженайне, но может быть, мне только показалось.
– Нет, он называл это имя, – подтвердила Лиз. – Но, папа, в машине сидела девушка. Слишком молодая, чтобы быть чьей-либо женой. Она моего возраста. – И тут Лиз оборвала себя, чтобы не продолжать рассказ о других своих впечатлениях: о миниатюрной фигурке этой девушки, о вызывающей зависть коже медово- золотистого цвета, особенно бросающейся в глаза на фоне белой рубашки, о ее темноволосой, открытой жаре и солнечному свету голове, что явно не вызвало никаких нареканий со стороны Роджера Йейта.
– А, понял, – Эндрю хлопнул себя ладонью по колену, – это дочь Дженайны – Бет.
– Бет! То есть Элизабет? У нее мое имя? Отец Лиз бросил на нее удивленный взгляд:
– Твое. Ну и что из того? Ты же понимаешь, когда мы крестили тебя, мы не могли тем самым приобрести исключительное право на пользование именем Элизабет! Кроме того, вряд ли может существовать опасность, что вас спутают. Вы ни в малейшей степени не похожи друг на друга. Кстати, Бет только что научилась водить машину. Поэтому осмелюсь предположить, что Дженайна позволила дочери поехать за Йейтом на аэродром, поскольку она знает, что Бет очень хочется, чтобы именно он увидел, как она справляется с автомобилем.
– Почему же именно он? – спросила Лиз тоном непонятливой ученицы.
– Ой, да это просто… просто догадка. Понимаешь, у них такие отношения…
– Что еще за отношения? – сварливо проговорила Лиз.
– Ну… – Эндрю замялся. – Такое маленькое поселение, как Тасгала, просто обязано иметь собственные любовные истории. Но в случае с этой парой все гораздо сложнее. Бег Карлайен можно с уверенностью назвать «высшим достижением» Роджера Йейта а их история закончится либо словом «конец», либо строчкой «Они жили счастливо и умерли в один день» Глядя прямо перед собой, Лиз спросила: – Его достижением? Что ты хочешь этим сказать?
Глава 2
Маневрируя в потоке транспорта, замедлившего скорость при приближении к городу, Эндрю продолжал:
– Я хочу этим сказать, что здоровье Бет – это несомненный медицинский успех Йейта. Когда Дженайна, то есть миссис Карлайен приехала из Тэменрессета, Бет доставили сюда на носилках. Девочка болела полиомиелитом.
– Погоди минуточку, папа. Дженайна Карлайен – мать Бет?
– Нет, мачеха. Разница в возрасте у них не превышает и пятнадцати лет. Она – вдова, по национальности француженка. Отец Бет был англичанином. Он занимался поисками месторождений урана в районе горной цепи Хоггар и погиб, разбившись на вертолете. В результате Дженайна осталась без средств к существованию. С больной Бет на руках она отправилась на север в Тасгалу и нашла себе работу в качестве преподавателя домоводства в местной школе. Что же касается Бет, то она, когда оказалась под наблюдением Роджера Йейта, была совершенно беспомощной и оставалась бы таковой неопределенно долгое время. Однако Йейт не стал соглашаться с тем, что болезнь Бет неизлечима, и пообещал поставить ее на ноги, если будет проявлено достаточно терпения и если Дженайна будет ему верным помощником в этом деле.
Ему было обещано и то и другое, и ведь он вылечил Бет! Частично – благодаря каким-то общепринятым методам лечения, частично – благодаря прописанным им ежедневным прогреваниям в ваннах, где Бет засыпали горячим песком! К тому времени, когда я прибыл сюда, девочка уже стала такой же здоровой, как и ты, Лиз. Можешь себе представить степень благодарности, которую они, и Бет, и Дженайна, испытывают по отношению к Роджеру Йейту. Дженайна возносит его до небес, для Бет он стал рыцарем без страха и упрека, а сама она является для Йейта объектом пристальной заботы и внимания. А поскольку их очень часто видят вместе, трудно ли тебе будет представить, что наши местные кумушки уже давно решили, что из всего этого что-нибудь да получится?
– Да, я думаю, что не трудно, – кивнула Лиз. Это короткое повествование заставило ее почувствовать себя так, как если бы она стояла перед освещенным окном и смотрела из темноты на уют и благополучие, делиться которыми с ней никто не собирался. Внезапно девушка испытала приступ сильного раздражения. Да что же с ней случилось? У нее ведь достаточно и воображения, и чувства сострадания, чтобы отдать должное успешному исцелению Бет Карлайен, так почему же она и всему остальному не может радоваться столь же искренне, как это делает папа?
– Бет чем-нибудь занята сейчас? – спросила она. – У нее есть какая-нибудь работа?
Эндрю покачал головой:
– Нет. Во всяком случае, сомневаюсь, что Йейт позволит ей сейчас приниматься за какую-либо работу.
«Стало быть, – подумала Лиз, – Бет не более «функционально полезна», чем я сама. Значит, мы стоим друг друга… Стоим ли? В глазах Роджера Йейта Лиз Шепард выглядит капризной, но здоровой девицей, тогда как Бет Карлайен нуждается в опеке…»
Вдруг Лиз резко оборвала ход своих рассуждений. Что же вынудило ее столь враждебно настроиться по отношению к девушке, с которой она даже не знакома? А что касается Роберта Йейта, разве гордость Лиз не требует от нее стать выше рассуждений о том, одобряет он ее поведение или нет?
Эндрю тем временем свернул в каменные ворота, скрытые пыльной листвой каких-то деревьев, и подъехал к расположенному на территории гостиницы небольшому дому, сложенному из песчаника.
Пока отец доставал из машины багаж, Лиз с некоторым ужасом оглядела выросшее перед ней строение. Оно напоминало стоящие в пустыне форты, которые она видела в кино, – прочные стены с зубцами наверху, с узкими дверными проемами и окнами, утопающими в глубине стен. Теперь это ее дом.
Они вошли внутрь. Когда Эндрю открыл дверь гостиной с окнами, плотно закрытыми ставнями, с каменным полом и, в представлении Лиз, очень плохо меблированную, она окончательно упала духом.
– Ну, как это выглядит по меркам Кенсингтона?
Лиз старалась не глядеть отцу в глаза.
