программы. Но перед самыми выборами те же коммунисты предложили ему снять свою кандидатуру, мотивируя это тем, что они не хотят ставить его под удар усилившегося в стране террора. Чем была вызвана эта забота о нем? Может быть, они не верили, что он выстоит перед серьезным испытанием? Сами они продолжали борьбу, не считаясь с возросшим террором. Однако позже, когда он предпринял издание собственной газеты «Воля», коммунисты снова поддержали его, помогали ему находить наиболее точные оценки политических событий. И это снова было не очень определенно, они только помогали, но он не был с ними вместе.
Но разве коммунисты не обратились к нему за помощью, когда им понадобилось создать в Софии тайный центр для связи их чехословацких товарищей с Москвой? Он понимал, что это очень важное и очень опасное дело, но бесстрашно за него взялся, и вскоре созданная им конспиративная квартира в доме два по бульвару Тотлебена стала мостом между антифашистским подпольем Чехословакии и Москвой. По этому мосту сумел уйти от погони видный чехословацкий коммунист Ян Шверма.
Он помог коммунистам в организации партизанской войны, и ему была передана из Москвы благодарность Георгия Димитрова. Тогда же ему предложили покинуть Болгарию и перебраться в Советский Союз. И снова та же мотивировка: он подвергается здесь смертельной опасности. Но сами-то коммунисты оставались в Болгарии, не думая об опасности. Он тогда отклонил их предложение не без чувства обиды за то, что они, как ему показалось, усомнились в его готовности мужественно встретить любую опасность.
Заимов понимал, что все эти годы происходило не что иное, как постепенное сближение его с коммунистами, но сейчас, когда борьба за честь Болгарии была обострена до крайности и в ней решалась судьба народа, ему страстно хотелось быть на самом переднем крае этой борьбы. Как же перейти эту неуловимую грань, которая все-таки есть между ним и коммунистами?
Когда он думал об этом, ему начинало казаться, что он мало делает и для России.
Решив помогать Советскому Союзу в его борьбе с фашизмом, он отнесся к этому с огромной ответственностью и, как военный профессионал, обостренно понимал, что ждет от него далекая и близкая ему Москва. Ей нужны точные данные сугубо военного свойства, а то, что было в его сообщениях, носило, как ему казалось, слишком общий характер. Так он думал, не зная, что в Москве каждое его сообщение ждали с нетерпением, в них неизменно был глубокий, проницательный анализ обстановки в стране и в Европе в целом, анализ, сделанный умным, высокообразованным человеком. В конце концов, в этой гигантской войне военный потенциал Болгарии весил немного, но и о нем имелась обстоятельная информация и от Заимова, и от другой антифашистской группы, возглавляемой Пеевым, в которую входил генерал Никифоров. Но не менее важно, а в некотором отношении даже более важно было знать, как выглядит жизнь в стране, почти полностью отданной в распоряжение Гитлера. Это «почти» содержало в себе много важнейших, часто неуловимых в своей конкретности обстоятельств, дававших основания делать далеко идущие политические и стратегические выводы. Многого стоило одно его сообщение о том, как встречен в Болгарии первый разгром немцев у стен Москвы, как реагируют на него сами немцы, находящиеся в Болгарии, как реагируют те, кто им прислуживает. И очень часто, как он думал, его слишком общие данные были крайне важным дополнением к тому более конкретному, что шло от группы Пеева — Никифорова.
Но он этого не знал и, будучи человеком огромной требовательности к себе, считал, что делает мало. Вот почему в тот сумрачный мартовский вечер он принял решение дать знать болгарским коммунистам, что он отдает себя целиком в их распоряжение.
Зазвонил телефон. Он поднял трубку и приложил ее к уху, не отвечая.
— Папочка, ты? — услышал он голос дочери.
— Да, я слушаю тебя.
— Тебе срочно надо прийти домой, иди скорее, — она положила трубку.
Спустя десять минут он был уже дома. В передней его дожидался незнакомый человек лет тридцати пяти. Он был в сером демисезонном пальто, в руках держал помятую шляпу, он внимательно смотрел на Заимова, и на его смуглом лице то возникала, то гасла осторожная улыбка.
— Большой привет от Карла Михалика, — неизвестный негромко произнес пароль, означавший для Заимова, что этому человеку он обязан верить. — Я прибыл из Чехословакии, — добавил гость, и это тоже не было неожиданным или странным — этот пароль имел предыдущий связной оттуда — Стефания Шварц.
— Жду вас давно, — ответил он также условной фразой, и в это время перехватил тревожный взгляд Анны.
Заимов пригласил незнакомца в гостиную. Они сели в кресла и некоторое время молчали.
— Как мне вас называть? — спросил Заимов. Гость не успел ответить. Анна позвала мужа, сказала, чтобы он взял кофе.
Заимов извинился и вышел.
— Володя, это шпион, — тревожно, шепотом сказала Анна. — Он вошел без звонка, открыл дверь своим ключом.
— Наверное, дверь была не заперта, — ответил он.
— Ты посмотри ему в глаза, они у него бегают, как мыши, — продолжала Анна.
— Успокойся, я его проверю.
Он вернулся в гостиную с двумя чашками кофе. Потом он наблюдал, как гость чересчур сосредоточенно размешивал ложечкой сахар, как затрудненно, будто пил лекарство, сделал первый глоток. Гость явно нервничал. Но это было естественно — человек, рискуя жизнью, издалека прибыл на тайную встречу.
— Давно в Софии? — спросил Заимов.
— Первый день. На границе пережил неприятные минуты. Паспорт у меня отобрали, — ответил гость, не поднимая глаз.
— И вы теперь без документов?
— Надеюсь, что завтра вернут. — Гость поднял голову, и Заимов увидел в его глазах любопытство, будто сейчас для него самым важным было знать, как к его сообщению отнесся хозяин дома.
— Отобрали документы буквально у всех, кто ехал в Болгарию, и приказали явиться за документами здесь, в Софии, в дирекцию полиции.
— Какой у вас был паспорт? — спросил Заимов.
— Болгарский, вполне надежный.
— Почему же отобрали документы? Как это объяснили?
— Массовая проверка.
— И у немцев тоже отобрали?
— Пожалуй, только у болгар, — не сразу ответил связной.
— Было ощущение, что они кого-то искали?
— Тогда искали явно не меня, — улыбнулся гость.
«Все-таки это странно, — думал Заимов. — Сначала сказал, что документы отобрали у всех, а теперь только у болгар. И откуда он мог это знать? Не мог же он опросить весь поезд? И почему он вначале нервничал, а теперь успокоился?»
— Вы пойдете за паспортом?
— Да. Завтра утром.
— Где вы остановились?
— Отель «Индустриал».
— Разве там у вас не требовали документы?
— Требовали, но я сказал все, как было, что завтра получу в полиции свой паспорт и принесу. Их это устроило.
Самоуверенность гостя тревожила его все больше.
— Какая цель вашего приезда? — спросил он.
— Все та же — нам нужна связь с людьми из советского посольства. К ним у нас очень важное дело.
