рукой помещение кузницы, куда они вошли. – Тут и кузница, и электросварка, и газовая сварка, и медницкая, и подшипники заливаем. Разве можно в такой грязи подшипники заливать? В один прекрасный день все взлетит на воздух.
Канунников посмотрел на него с опаской:
– Почему на воздух?
– А потому. Здесь баллоны с ацетиленом стоят, бензобаки, а кругом – открытый огонь.
– Что же вы смотрите, товарищи? – сердито произнес Канунников, выходя из кузницы. – Будет пожар, отвечай потом.
Горбенко попал на своего конька и доказывал, что работать в такой тесноте и скученности невозможно. К чертовой матери такую работу!
– Ничего не поделаешь, товарищи, – Канунников вздохнул, – не от меня это зависит. Такие дела Москва утверждает, а сейчас, сами понимаете, есть стройки поважнее нашей.
– Добиваться нужно, – хмуро проговорил Горбенко.
– Поменьше рассуждайте, товарищ Горбенко! – вспылил Канунников. – Поменьше рассуждайте и побольше занимайтесь делом.
– Люди распущенны! – негодовал Канунников, входя в кабинет Полякова. – Этот Горбенко просто хулиган!
– Грубоват, – согласился Поляков, – правда, не от хорошей жизни.
Канунников опустился в кресло, вытер платком потный лоб.
– Мастерские ему из кармана выложу, что ли?
– Кстати, – безразличным голосом произнес Поляков, – вчера звонил Любимов из Москвы, нам министерство разрешило в этом году строительство новых мастерских.
Рука, в которой Канунников держал платок, повисла в воздухе. В упор глядя на Полякова, он медленно проговорил:
– Добился своего?
– Как видите.
– Так, так. Все под себя подмять хочешь, в большие начальники лезешь? Полезай, полезай.
– Вы считаете, что мастерские нам не нужны?
– Да, считаю, не нужны. Министерство должно построить в области завод, а не мы.
– Но ведь завода нет!
– Вот, вот! Мы мастерские построим, а потом их у нас отберут и завод организуют. Ловко придумано!
– Отберут, значит, в области будет завод; тоже неплохо для государства.
– Ты о государстве не беспокойся, о нем есть кому позаботиться. Для тебя государство здесь – только до ворот.
Канунников помолчал, потом спросил:
– Сколько у тебя по плану накоплений?
– Полтора миллиона.
– Так. – Канунников задумался. – Значит, из этих денег тебе полагается на капитало-вложения пятьсот тысяч.
– Почему пятьсот? Полагается половина – семьсот пятьдесят тысяч.
– Да, в целом по тресту – половина, а дальше – дело наше, внутреннее. Тебе на капитальные затраты запланировано пятьсот тысяч.
– Я думаю, вы оставите базе хотя бы ее накопления.
– Напрасно думаешь.
– Жаль! Мастерские реальное дело. Значит, нам на наши накопления не рассчитывать?
– Только на пятьсот тысяч.
– Это ваше окончательное решение?
– Почему мое? План такой. Ты ведь, когда в министерстве мастерские клянчил, у меня не спрашивал? Вот и выходи из положения. Подумай, где еще двести тысяч нацарапать. А как надумаешь, мне доложи.
Глава одиннадцатая
Поляков и Любимов были однокашниками: в 1936 году оба окончили Московский автодорожный институт.
Окончив институт, Поляков вернулся в родной город, на родную автобазу.
Любимов, стремясь остаться в Москве, устроился на работу в транспортный отдел Наркомата черной металлургии. Он был усидчив, аккуратен, скромен, понимал, что от него требуют, и со своей работой в аппарате справлялся. Хуже обстояло дело с выездами на места. Там он терялся в мелочах, обойденных учебной программой. Он начинал изучать эти мелочи тогда, когда надо было принимать решение, небольшое задание вырастало у него в ряд больших проблем. Его стали реже посылать на места. «Пусть
