Владимир Колычев Выстрел, который снес крышу
Часть первая
1
Молоточек влево-вправо, молоточек вверх-вниз, слева направо, круговое движение, диагональное. Он даже волос не коснулся, но застучало в висках, зарябило в глазах и закружилась голова.
– Неважно, неважно, – обеспокоенно и с упреком заключила женщина-врач, опуская свой молоточек.
– Не фонтан, если честно, – признался Павел Торопов и закрыл глаза, чтобы унять головокружение.
На вид ему было тридцать лет. Молодой мужчина с высоким лбом и ранними залысинами; широкие скулы, узкий с горбинкой нос, глаза светло-карие, чуть асимметричные, глубоко посаженные. Взгляд грустный, на тонких губах – ироничная улыбка. Роста он был выше среднего, сухопарый, жилистый, одним словом, прочного телосложения, поэтому могло показаться удивительным то, что на ногах он держался, мягко говоря, неуверенно.
– Сотрясение мозга у вас. Легкой или даже средней тяжести. Думаю, вас нужно направить на обследование в обычную поликлинику…
– А у вас необычная поликлиника? – улыбнулся Торопов.
– Я смотрю, вы мужчина с юмором, – строго, но с капелькой кокетства во взгляде заметила женщина.
– Работа у нас такая, без юмора никак.
– Да, работа у вас такая…
Врач вернулась за свой рабочий стол, взяла служебное удостоверение и с каким-то непонятным сожалением прочитала:
– Торопов Павел Евгеньевич, майор милиции, старший оперативный уполномоченный уголовного розыска… Назовите мне номер своего служебного телефона, и я позвоню вашему начальству, скажу, чтобы вас забрали.
– Вы мне лучше мой сотовый телефон верните. Я сам позвоню.
– Телефон мы, конечно, вернем, но позвонить по нему вы не сможете. Нулевой уровень сотового сигнала. Как вы сами понимаете, Павел Евгеньевич, медучреждение у нас необычное, поэтому и место выбрано соответствующее, вне зоны покрытия…
И снова женские губы тронула кокетливая улыбка. И в глазах на несколько мгновений зажглись лукавые искорки.
Эльвире Тимофеевне было слегка за сорок, но для своего возраста она выглядела замечательно.
– Шутить изволите? – Торопов правильно понял ее настроение. – Ваше учреждение когда строилось? Лет пятьдесят назад? А сотовая связь когда в нашу жизнь вошла?
– Думаю, у вас легкая степень сотрясения, – с мягкой иронией проговорила она. – Голова соображает, значит, беспокоиться не о чем.
– Тогда бы я хотел продолжить работу.
– Ваше право… Но…
В свои годы Эльвира Тимофеевна умудрилась сохранить былую красоту, но все же в молодости она была ярче и краше, чем сейчас. Наверняка мужчины вились вокруг нее как мухи. И дрались из-за нее, и сходили с ума…
Торопову она чем-то напоминала его жену. Черты и даже овалы лица разные, несхожие, но у них был общий типаж красоты. Пышные темно-русые волосы, высокие надбровья, яркие светло-серые глаза, сочные чувственные губы, обе высокие, сухопарые. И одинаково обаятельные. Будь Эльвира Тимофеевна помоложе, Торопов мог бы и влюбиться в нее.
Восемь лет назад его Маше было двадцать четыре. И сейчас ей столько же. И через годы ничего не изменится. Быть ей вечно молодой в его памяти… А Эльвира Тимофеевна будет и дальше стареть. Потому что она жива и умирать не собирается. Да и не за что ее убивать. Ну, смотрит она сейчас на Торопова как на своего пациента, и что? Ведь он и сам когда-то проходил обследование в психиатрическом диспансере закрытого типа.
А Машу он убил. Восемь лет назад. Вместе с ее любовником. Ее застрелил из одного ствола охотничьего ружья, его – из другого. Она умерла сразу, а он – уже в больнице, на операционном столе…
– Что «но»? – Торопов настороженно посмотрел на врача.
Не нравился ему ее взгляд. Очень бы не хотелось ему казаться психопатом в глазах этой симпатичной женщины, но…
– Вы же взрослый человек, Павел Евгеньевич. И вы прекрасно знаете, где находитесь. И утверждаете, что какой-то клоун перелез через забор и скрылся на территории нашего учреждения…
– Причем этот клоун убил человека.
– Вот видите, вы и сами осознаете абсурдность вашего утверждения.
– Осознаю… – кивнул Торопов. – Но клоун был. Рыжие волосы, зеленый лоб, синие щеки, красный нос. И костюм на нем желто-зеленый… Я за ним гнался, он убегал от меня. Он так ловко перелез через забор, как будто проделывал это сотню раз. Я полез за ним, но он уже не убегал. Он ждал меня… Даже не знаю, чем он меня ударил.
Торопов огладил рукой шишку на затылке. Проклятый клоун…
– А может, это был его сообщник? – предположил он.
– Сообщник? – странным взглядом посмотрела на него Эльвира Тимофеевна.
– Ну да, – неуверенно сказал Торопов.
– На территории психиатрического диспансера?
– Э-э, ну, я не утверждаю…
– Да. Но вы утверждаете, что клоун убил человека.
– Да, убил, это верно. Я своими глазами видел, как он убил человека. Застрелил из пистолета… И у него был как минимум один сообщник.
– На территории нашего диспансера?
– Нет, на месте преступления. Жертва выходила из машины, из «шестьдесят пятого» «Мерседеса», она направлялась в клуб, на деловую встречу, и в это время прозвучал взрыв…
– Значит, это была женщина?
– Кто женщина?
– Человек, которого убил клоун. Вернее, взорвал. Хотя вы утверждаете, что он ее убил…
– Не ее убил, а его…
От излишка эмоций Торопов мотнул головой, что вызвало у него боль и тошноту. Но это вовсе не повод, чтобы сдаваться.
– Мужчина это был.
– Но вы называете ее жертвой.
– Не ее, а его…
Торопов пальцами сжал виски. И с болью так легче совладать, и голову от встряски нужно удержать, ведь эмоции не улеглись, скорее наоборот.
– Мужчина это был, – повторил он. – А жертва, потому что его убили…
– Тогда кто принес его в жертву? – спросила врач, даже не пытаясь осознать несуразность своего вопроса.
Да и зачем ей это? Ведь она хотела усмотреть в поведении оппонента несуразность. И, судя по всему, ей это удавалось.
– Кого в жертву?
– Мужчину, о котором вы говорите.
– Никто не приносил его в жертву. Его просто убили.
– Взорвали?
– Нет. Застрелили.
– Но вы же сами сказали, что его взорвали.
– Я не говорил, что его взорвали. Я сказал, что прозвучал взрыв. Это был своего рода отвлекающий маневр. Это была обычная ракета, из фейерверка, она взлетела в воздух, взорвалась, и это отвлекло охрану и саму жертву. А в это время с другой стороны к ней подошел клоун, с шариками… Много шариков было. Красные, зеленые, желтые. И они были прикреплены к его пистолету…
– Шарики? К пистолету?!
– Нет, пистолет находился в кулаке. Большой такой надувной кулак размером с мою голову, даже больше. Он когда выстрелил, этот кулак сдулся. А потом и вовсе улетел. Вместе с шариками. И пистолет улетел…
– На шариках? – Эльвира Тимофеевна сдерживала себя, чтобы не засмеяться.
А сдерживать себя она умела, ведь она – профессиональный психиатр, и работа с душевнобольными – ее хлеб.
– А что здесь смешного? Шарики с газом, их подъемной силы достаточно для того, чтобы поднять в воздух предмет весом в один килограмм…
– Как же ваш клоун целился, если шарики тянули пистолет вверх?
– Он целился с учетом этого вектора силы. Я не думаю, что прицелиться было сложно. Возможно, он тренировался до этого… И, между прочим, очень удобно. Выстрелил – и тут же избавился от пистолета. А шарики поднялись высоко в небо…
– Вы видели, как высоко поднялись шарики в небо?
– Да, видел.
– Так вы за шариками следили или за клоуном?
– За шариками следил, а за клоуном бежал… Он очень быстро бежал.
– Не удивительно. В цирке с плохой физической подготовкой делать нечего.
– Логично. Только я не думаю, что этот клоун из цирка. Да и не клоун он был, а киллер. Высококлассный киллер. А клоунский наряд – это маскировка…
– Допустим. Но почему он бежал к нашей больнице?
– Вот это я и хочу выяснить.
– И через забор, вы говорите, он перелез очень ловко, – вспомнила женщина.
– Да, как будто много раз это делал.
– То есть вы хотите сказать, что наша больница – прибежище для киллеров? – заключила Эльвира Тимофеевна.
– Я бы не сказал…
– Значит, прибежище для клоунов?
– Нет. Ваша больница – филиал уголовного розыска, – натянуто улыбнулся Торопов.
Нужно было как-то выкручиваться из той, мягко говоря, неловкой ситуации, в которую он попал. Клоун, воздушные шарики, пистолет в надувном кулаке… Не самая удобная тема для разговора с психиатром.
– Такое ощущение, что не я веду следствие, а вы.
– Скажите, а вам никогда не приходилось иметь дело с душевнобольными людьми? – сощурившись, деловито спросила женщина.
– Этого добра везде хватает, что у нас, что у вас… Помню, приходил к нам один товарищ, уверял, что пытался, но так и не смог убить свою тещу. Отрубит, говорит, голову топором, а у нее новая вырастает. Отрубит эту, новая отрастет… Угадайте, куда мы его отправили?
– К нам вы его отправили. Но прежде чем сделать это, вы его допросили. А потом с ним в таком же ключе разговаривали и у нас. Логично?
– Я понимаю, к чему вы клоните. Понял это с самого начала…
– Неприятное это ощущение, когда вас держат за душевнобольного человека?
Эльвира Тимофеевна мило улыбнулась, но взгляд остался холодным и незыблемым, как обледенелая скала.
– Да, но зато приятно иметь дело с человеком, который
