вернее, пистолетов-пулеметов с длинными цилиндрами глушителей. Казалось, они видят, на каком конце коряги он прячется от них. Но стрелять не торопились: видимо, решили бить наверняка.
Если бы не пистолет, что Павел имел при себе, у него бы просто не было шансов спастись. Автоматчики совсем близко, и стоит ему высунуться из укрытия, как они нашпигуют его пулями. Не убежать из такого положения, и игра в прятки вот-вот закончится. Один стрелок обойдет Павла слева, другой справа, и все… Если это случится, то и пистолет может оказаться бесполезной игрушкой. Но автоматчики пока держатся вместе, хотя уже, похоже, и собираются разделиться. А щели в сгнившем дереве достаточно широкие для того, чтобы использовать их как амбразуры. Главное, не промазать.
Торопов боялся пошевелиться, чтобы не выдать себя шумом. Ведь ему могло только казаться, что неизвестные видят его, на самом деле все может быть иначе. Но стоит ему сделать лишнее движение, и он будет обнаружен. Поэтому пистолет пришлось вставлять в щель в нескольких сантиметрах от головы, очень близко к глазу, которым он собирался целиться. И рука сильно согнута, локоть отведен далеко в сторону. Нет возможности прочно удерживать рукоять пистолета. В таком положении трудно будет удержать оружие во время отдачи, но еще сложнее – поразить цель. Но Павлу не из чего было выбирать.
Торопов не ошибся в своем прогнозе: сильная отдача едва не вырвала пистолет из руки. И еще затвором его сильно ударило под правый глаз – наверняка одним синяком будет больше. Но все-таки он удержал в руке оружие. И еще успел заметить, как пошатнулся подстреленный им враг.
Зато уцелел второй автоматчик. И он, резко присев, выпустил в сторону Павла длинную очередь.
Некоторые пули действительно пробивали дерево, но Торопов стремительно отполз влево и, взяв пистолет наизготовку, резко сел, обнаруживая себя.
Его и противника взгляды встретились, но Павел уже навел пистолет на цель, а тому еще нужно было довернуть свой ствол на градус-другой. И если бы автоматчику позволили это сделать. Но Торопов не дал врагу шансов выжить. А стрелять его учили мастера своего дела.
В пылу боя, страстно желая выжить, он дострелял обойму. И только когда противник замертво рухнул на землю, где-то в глубине сознания слабенько шевельнулась мысль, что не стоило так горячиться. Ведь этот парень нужен был ему живым, чтобы допросить его, выведать, кто послал его сюда, зачем. Но убийца был мертв. И его напарник, как оказалось, тоже.
А они оба были убийцами, поскольку от их пуль погиб Зубр. Он не успел выбраться из машины, а возможно, даже не успел понять, что за опасность угрожает ему сзади. Одна пуля прострелила Зубру голову, другая, пробив спинку кресла, вошла под левую лопатку. Обе раны были смертельны.
Павел не стал вытаскивать труп Зубра из машины. Он тщательно протер тряпкой «ТТ», вложил пистолет ему в руку.
Ни один мало-мальски опытный следователь не поверит, что это Зубр сначала уложил двух автоматчиков, а затем был убит ими. Не в том положении они лежали, чтобы можно было выстрелить в него, прежде чем умереть от ран. Но ведь мог быть и третий убийца, который появился, когда Зубр вернулся в машину. Только эта версия Павла не устраивала; ведь милиция начнет искать этого третьего, а это ему ни к чему. Поэтому он изменил положение лежащих на земле трупов. Теперь можно было при желании поверить, что кто-то из них застрелил Зубра, так сказать, из последних сил. А желание такое у следствия обязательно возникнет. Виновники преступления будут установлены, а значит, можно закрывать уголовное дело по причине того, что все они погибли в перестрелке.
Еще Торопову понадобилось время, чтобы уничтожить свои следы. Глупо было бы оставить в «Мерседесе» отпечатки своих пальцев, а на лесной дороге – вмятины от костылей.
Ему пришлось порядком походить на своих двоих, отчего разболелась раненая нога. Поэтому Павлу ничего не оставалось, как воспользоваться джипом, который тихонько тарахтел без присмотра.
Занимаясь покойниками, он обыскал их, обнаружил документы, которые ни о чем ему не говорили. Илькин Станислав Иванович и Мастерков Илья Семенович. Один прописан в Екатеринбурге, другой – в Самаре. Ни того, ни другого Павел не знал, среди санитаров Ульяновской психиатрической больницы не видел. И киллера Виктора никто из них не напоминал.
Еще его интересовали мобильники, но отыскал он только один и в машине. Торопов полез в телефонную книгу, но не нашел там ни одного номера. И в короткой памяти он нашел только одного абонента без названия и с засекреченным номером. Павел попытался дозвониться ему, но связь сразу же обрывалась. Похоже, секретный абонент сам выходил на связь со своими подопечными. Возможно, это была Эльвира. Или Антон. А может, еще кто-то.
Телефон зазвонил, когда Павел был уже далеко от места.
– Да, – прохрипел он в трубку.
– Илья? – услышал он незнакомый мужской голос.
– Нет, Стас.
– Что с голосом?
– В ногу ранил, падла. Больно.
Нога действительно болела нещадно, а в машине механическая коробка, и ее приходилось пускать в ход, чтобы переключать скорости.
– Дай трубку Илье, – потребовал незнакомец.
– Нет Ильи больше. Завалили его.
– Завалили?
– Да, мертвый он. Торопов его застрелил.
– Торопов?! – удивился голос.
– А разве нет?
– Ну да, ну да… И что с Тороповым?
– Ушел гад.
– Плохо. А с другим что?
– Его завалили.
– Ясно. Давай на условное место.
– Понятно.
– Поселок Хрусталь, под железнодорожным мостом, – после весьма продолжительной паузы сказал незнакомец.
– Буду, обязательно буду.
Павел отключил телефон и выбросил его в окно. Не поверил ему незнакомец. Не поверил, что с ним разговаривает Стас Илькин. Раскусил он самозванца, поэтому и назвал место, где можно было с ним встретиться. Хрусталь, железнодорожный мост… А ведь место условное, и Стас должен был знать, где оно находится. Но неизвестный очень хотел встретиться с Павлом, поэтому и указал, куда ему ехать.
Нужно иметь непреодолимое желание покончить жизнь самоубийством, чтобы с больной ногой и без оружия соваться под железнодорожный мост, где запросто можно было нарваться на пулеметную очередь или гранату. Павел еще хотел жить, поэтому и выбросил телефон, чтобы неизвестный не смог вычислить по нему местоположение.
Похоже, Павел связался с настоящей мафией, в распоряжении которой есть киллеры и помимо ряженого клоуна Виктора. И оружие серьезное, и система конспирации… С такой структурой не просто будет сладить. Но Павел должен был найти Дарью. Как ни крути, а женщина пострадала из-за него.
Часть пятая
1
Дождь лил как из ведра, разжижая и вспенивая глиняный пласт грунтовой дороги. Дворники с гулом, постукивая, сгоняли воду с окон. Павел с кислым видом смотрел на датчик топлива, где уже загорелась красная лапочка. Солярки осталось совсем чуть-чуть.
Впрочем, до Некраски топлива ему хватило, и еще есть небольшой запас, чтобы убраться из нее и затеряться в лесу. Ведь неизвестно же, что ждет его в доме покойной Елены Корчиной. А ведь есть предчувствие, что не все там чисто. Может, Дарья там под присмотром Эльвиры и Антона.
Три дня он скрывался в лесу, коротая время в машине. Ночи холодные, дождливые, а в машине тепло и сухо. Правда, ему пришлось обшарить автомобиль сверху донизу, вдоль и поперек в поисках радиомаячка. Но такого Павел не обнаружил, зато нашел тайник под задним сиденьем, где находился пистолет «беретта» с нарезанным для глушителя стволом. И сам прибор для бесшумной стрельбы был в комплекте с оружием вместе с двумя обоймами, по пятнадцать патронов в каждой. Теперь Торопов был вооружен. И опасен для врагов.
Еще он нашел в машине четыре с половиной тысячи рублей. Это позволило ему заглянуть в аптеку и магазин. Павел купил бинты, перекись, антибиотики, запасся продуктами. Он сам назначил себе лечение и сам же поверил в него; может, потому рана стала заживать.
Нога еще побаливала, но Торопов уже ходил, не опираясь на костыли. Продукты пока не закончились, и можно было еще пару дней провести в лесу, дожидаясь, когда нога заживет полностью. Но Павел понимал, что сейчас дорог каждый день. Если, конечно, еще есть возможность вернуть Дарью в нормальное состояние.
Он слышал про деревню Некраску, что находилась в нескольких километрах от Ульянова в сторону Москвы. Хорошее место, и строились там, судя по разговорам, богатые люди. Поэтому Павел удивился, когда увидел, что новый поселок за околицей старой деревни не огорожен забором. И контрольно-пропускного пункта здесь не было. Заезжай, кто хочет.
Были здесь большие богатые коттеджи, но все-таки основную массу составляли дома попроще – относительно новые, двухэтажные, но без особого изыска. А Павлу нужен был дом с портиком и мраморной колоннадой.
Он проехал одну, застеленную щебнем, улицу, но дома с такими приметами не нашел. Вторая улица была ровно и плотно замощена дорожными плитами; стыки хорошо забетонированы – ни кочки, ни ямки. Правда, хорошая дорога заканчивалась ровно на половине, возле большого и высокого дома за кирпичным, но в мраморной плитке забором. И портик здесь просматривался, и колоннада. Но массивные кованые ворота, непроницаемые для взгляда, были закрыты, что, впрочем, не удивительно.
Тучи плотно затягивали небо, сумрачно на улице, но все-таки это не повод зажигать свет. Окна не светились, но это не значило, что в доме никого нет. Надо было дожидаться темноты.
Павел проехал мимо дома и свернул к недостроенному коттеджу метрах в пятидесяти от
