Обручев перешел площадь. Так и есть — билетик. Ну, была не была! Вдруг повезет!
На звонок дверь открыла стройная девушка.
— Простите, это здесь...
— Вы насчет комнаты? Да, да. Входите, пожалуйста.
В передней было темновато, и лица девушки Обручев не рассмотрел. Но как-то сразу внутренне подобрался, точно приготовился к еще неизвестному, но очень серьезному событию.
Комната ему не понравилась. Низкая, рядом с кухней, окно выходит на грязный двор. Но к девушке здесь, на свету, он пригляделся. Яркие серые глаза в пушистых ресницах, широко открытые, радостные...
— У вас большая семья? — спросил Обручев.
— О нет, здесь живем только мы с сестрой.
— А позвольте спросить, какая цена.
— Мы думали... Если вам нетрудно — пятнадцать рублей.
«Конечно, будет очень трудно, — подумал Владимир, — стипендия двадцать пять...»
Но, взглянув еще раз на девушку, он решительно сказал:
— Я согласен. Если позволите — завтра перееду.
Пришла и вторая сестра. Эта была несколько старше и гораздо красивее. Пожалуй, можно было назвать ее настоящей красавицей: бледное матовое лицо, копна пышных темных волос, великолепные приветливые и слегка грустные глаза. Но Владимир смотрел не на красавицу Иду — взгляд его не отрывался от младшей — Лизы.
На другой день он перебрался на новую квартиру. Здесь было спокойно. Он хорошо работал на новом месте.
От хозяек своих, собственно от старшей, Иды, он скоро узнал несложное прошлое сестер.
Ида и Елизавета Лурье происходили из небогатой еврейской семьи. Жили в Могилеве на Днепре. У отца было десять детей. Он держал в Могилеве столовую. Переехав в Петербург, тоже открыл небольшую кухмистерскую. Еврей, поселявшийся в столице, обязан был иметь какое-нибудь, хоть самое захудалое, предприятие или ремесло, иначе он не получал права жительства. Ида кончила курсы и работала акушеркой в частной лечебнице доктора Штольца. Лиза после окончания могилевской гимназии мечтала стать врачом. Но именно этим летом прием на Высшие женские медицинские курсы при Медико-хирургической академии был прекращен по приказу министра.
Чтобы не сидеть без работы, Лиза взялась помогать отцу в его кухмистерской. Дела там шли не бог весть как хорошо, но на прокормление семьи кое-как хватало. Хватало и работы Елизавете.
Родители девушек с остальным потомством жили отдельно. Почти все дети учились. А брат Абрам был коммивояжером, ездил из города в город с образчиками парфюмерных товаров.
Спокойная, рассудительная, приветливая Ида быстро перешла с Владимиром на дружеский тон.
Не то было с Лизой. Она его долго дичилась...
Владимира она первое время как-то удивляла. Этакая неистребимая сила жизни! Вскочит рано и уже с утра поет. Целый день на ногах в шумной кухмистерской. К вечеру вернется усталая, побледневшая. Не прошло и получаса, она умылась, переоделась и опять готова бежать куда угодно. О театре нечего и говорить. Театром она увлечена так, что может ночь напролет простоять у кассы за билетом на спектакль, где играет любимая актриса. Но и просто погулять с подругой не откажется. А не то к отцу убежит, там дело всегда найдется. А какой смех у нее! Ребячий, звонкий, доверчивый, словно она убеждена, что весь мир готов разделить ее веселье. Владимир часто переставал работать и подолгу сидел в задумчивости, желая одного, чтобы не смолкал этот доверчивый смех.
Но понемногу она переставала быть чужой. Притихнув, слушала его разговоры с Идой. Иногда брала у него книги. Несколько раз они втроем были в театре.
Однажды она призналась, что на нее большое впечатление произвел роман Чернышевского «Что делать?», и спросила, подняв на него ясные серые глаза, нравится ли ему эта книга.
Владимир ответил, что роман Чернышевского, конечно же, нравится ему и сам по себе, а особенно дорог тем, что в лице Веры Павловны автор вывел близкого ему человека — тетю Машу — Марию Александровну Сеченову.
— Как? — изумилась девушка. — Это правда? И она похожа на Веру Павловну, ваша тетя?
Обручев сказал, что многие находят в Вере Павловне сходство с женой Чернышевского Ольгой Сократовной, но в обстоятельствах жизни героини, в ее взглядах много общего с тетей Машей. Во всяком случае, в их семье думают, что Верочка списана с нее.
Это обстоятельство необыкновенно поразило Лизу. Она и без того робела перед Обручевым, он казался ей слишком ученым. А теперь стала смотреть на жильца с некоторым трепетным уважением, будто сам он был причастен к сложному миру героев Чернышевского. Ведь эта книга так любима молодежью, так нужна людям! И вдруг оказывается, что героиня — удивительная, необыкновенная Вера Павловна — портрет женщины, близкой их жильцу, студенту Обручеву, и он называет ее попросту: тетя Маша.
Но уважение уважением, а подшутить над ним втихомолку, высмеять его методичность, аккуратность, собранность — качества, столь тщательно привитые ему Полиной Карловной, качества, которыми сам он слегка гордился, — эта девушка умела. Скажет что-нибудь колкое так невинно и скромно, что не сразу и поймешь, как она тебя поддела.
«Она умна, — думал Владимир. — Умна, остроумна и при всей своей живости серьезно относится к жизни. К людям и к себе самой предъявляет большие требования».
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Есть время для любви, Для мудрости — другое«
— Нет, я правильно сделал, что решил ехать на Урал. Подумай, выбрать специальностью геологию и никогда в жизни не видеть гор!
— Так уж и никогда в жизни? — флегматично спросил Богданович.
— Да нет же! Детство я провел в разных местах Польши, долго жил в Вильно... Места, как известно, ровные.
— Наверно, ведь ездил куда-нибудь?
— Ездил два раза на Волгу в бабушкино имение под Ржевом. Последние годы гостил у матери в Ревеле... Кроме Виленского холма с остатками башни Гедимина, гор так и не видал.
Разговор с Богдановичем происходил на пароходной палубе. Студенты отправлялись на Урал отбывать практику. Оба они перешли на пятый курс благополучно, если не считать предстоящей Владимиру осенней переэкзаменовки по общей металлургии, курсу, который он в году не слушал. Оба желали стать геологами — двое из сорока однокурсников. Оба были преданными учениками Мушкетова. Направлялись они в уральскую глушь, на металлургический Симский завод видного предпринимателя Балашова. Отбыв там заводскую практику, Богданович должен был отправиться на геологическую съемку с геологом Чернышевым, а Обручеву предстояло встретиться с горным инженером Ругевичем и с ним работать на разведке угля. Разведка производилась для того же заводчика Балашова. Он предполагал поставить новый завод близ угольного месторождения, если таковое обнаружится.
Пароход шел от Нижнего по Волге, Каме и Белой до Уфы. Другого пути на Урал не было. Железная дорога из Самары в Уфу и дальше через Урал была только запроектирована, и на изыскания для постройки этой дороги на пароходе ехало несколько студентов-путейцев. Они держались обособленно и, расположившись на палубе под полосатым тентом, бесконечно играли в карты. Пытались пригласить Обручева и Богдановича, но, получив отказ, махнули на них рукой.
— Одержимые какие-то! Чуть завидят на берегу скалёнку, с парохода начинают определять, какие
