В истерике бьется. А он по головке гладит. А он обещает: «Конечно, поженимся, Ясное дело, сбежим Ночью к моей тетке – Она спрячет!» Дурочка верит – А, черт возьми, ведь видала, Как на танцульках смотрел Он На хозяйскую дочку. (А та – хороша, и чиста, и богата…) Верила. Как же! Или – скорее – просто хотела поверить… Но – скользкое что-то было в его улыбке, В острых черных глазах, В модной прическе… Что-то, Что помогло ей Утром На место свиданья Прийти пораньше, на дерево влезть – Дожидаясь. (На дерево – ей – тяжелой?! Чистая правда.) Ждала до заката – И появился любимый. Крался в неверном, в первом вечернем свете. С собою принес – Простыню, нож и мотыгу. Работал в тени кустов терновника споро, Пел и свистал под сенью ветвей дубовых, Могилу ей рыл, весело напевая Старую песню… Быть может, напеть вам ее?» Пауза. Все мы радостно рукоплещем – (Ну, может, не все… Похоже, моя невеста – Черные волосы, щеки, подобные розам, Губы кровавы – Кажется, недовольна.) Блондинка – а кто она, кстати? Попросту, думаю, гостья? – Поет: «И вышел лис в полнолунную ночь, И лунного света просить был не прочь – На многие мили, в светлую ночь, На мили лисьей дороги, Пока он дойдет, Пока добредет, Пока доползет до берлоги! На мили в ночь до лисьей берлоги!» Голос ее был чист и хорош, – Но голос невесты моей Много прекрасней. А после могилу выкопал он – Она невелика, И девица была невеличкой (Даже тяжелая, много больше не стала) – И обошел вокруг дуба, И все повторял (Она все слышала): «Здравствуй, Моя птичка. Здравствуй, моя любовь. Не опасны ль тебе Лунные ночи, мать моего дитяти? Здравствуй – приди же теперь в мои объятья!» И он одною рукой обнимал мрак ночи, В другой же сжимал свой нож – Короткий и острый, И все пронзал и пронзал им Полночный воздух… Она дрожала вверху, На ветвях дубовых. Боялась дышать. И все же – тряслись ветки. Взглянул он наверх – и сказал: «Проклятые совы!» И снова «На дереве – кошка? Эй, кис-кис-кис…» Она молчала. Вжималась в ветки И сучья, В листья… И наконец, уже на заре, Ушел убийца – унес с собою мотыгу, простыню, острый нож… Ушел, проклиная Злую судьбу и удачу своей жертвы. Нашли ее на рассвете. Плясала по полю – Безумная, с листьями дуба, Вплетенными в косы. Пела она: «Треснула ветка в лисьем бору. Я увидала лисью нору! Клялся любить на множество лет – Видела я лисий стилет!»
