черт не разберется…
Он сидел, вперив глаза в стену, пока стук в дверь не вернул его на землю.
На ступеньках крыльца стоял энергичный коротышка в черном плаще. Держа в руках картонную коробку, он радостно улыбнулся Ньюту.
— Мистер… — он сверился в квитанцией в другой руке. — Пульзифер.
— Пульцифер, — уточнил Ньют, — не через «з», а через «ц».
— Простите, мне очень жаль, — извинился человечек. — Не мог знать, как она произносится. Э-э. Что ж, итак. Насколько я понимаю, эта посылка для вас и миссис Пульцифер.
Ньют озадаченно глянул на него.
— Здесь нет никакой миссис Пульцифер, — сухо сказал он.
Мужчина стащил с головы котелок.
— Мои соболезнования, — сказал он.
— Я хотел сказать… Есть, конечно, моя мама, — сказал Ньют. — Но она не умерла, просто она живет в Доркинге. А я не женат.
— Как странно. Оставленное нам письмо вполне недвусмысленно утверждает…
— Кому это «нам»? — спросил Ньют. Он стоял в одних брюках, а на крыльце было довольно прохладно.
С трудом уравновесив посылку на одной руке, мужчина выудил из внутреннего кармана визитную карточку. Он протянул ее Ньюту.
Она гласила:
Джайлс Баддикомб
Грабби, Грабби, Панекер и Случайс
Адвокаты
Демдайк-Чемберс, 13
ПРЕСТОН
— Итак? — вежливо сказал он. — Что же я могу сделать для вас, мистер Баддикомб?
— Можете пригласить меня войти, — сказал мистер Баддикомб.
— Надеюсь, вы не намерены вручить мне какой-нибудь ордер? — спросил Ньют. События прошлого вечера маячили в его голове подобно туману, из которого постоянно проступали изменчивые образы, никак не желавшие складываться в четкую картинку, но Ньют смутно припоминал какие-то испорченные вещи и потому ожидал возмездия в той или иной форме.
— Нет, — сказал мистер Баддикомб, слегка обиженно взглянув на него. — Для таких поручений у нас есть другие люди.
Пройдя мимо Ньюта, он поставил посылку на стол.
— Честно говоря, — заметил он, — мы все очень заинтересовались этим делом. Мистер Случайс хотел лично приехать сюда, но в последнее время он плохо переносит дороги.
— Послушайте, — сказал Ньют. — Я не имею ни малейшего представления, о чем вы толкуете.
— Вот, — сказал мистер Баддикомб, пододвигая посылку к Ньюту и сияя, как Азирафаэль в роли фокусника. — Это вам. Некто оставил указание вручить это вам. Исключительно загадочная история.
— Какой-то подарок? — удивился Ньют. Он взглянул на аккуратно завязанную коробку и порылся в ящике кухонного стола в поисках острого ножа.
— Мне думается, скорее некое наследство, — предположил мистер Баддикомб. — Видите ли, мы хранили его в течение трех столетий. Простите. Неужели я проговорился? Мне следовало держать это в тайне.
— Да о чем, черт возьми, вы твердите? — спросил Ньют, у которого появилось леденящее душу подозрение. Он высосал кровь из ранки.
— Это забавная история — не возражаете, если я присяду? — и мне, конечно, известны далеко не все подробности, поскольку я работаю в этой фирме всего пятнадцать лет, однако…
…В давние времена данный сундучок предусмотрительно доставили в маленькую юридическую контору; предприятие Панекера, Случайса и обоих Грабби — оставим в покое мистера Баддикомба — ожидало большое будущее, а вернее, долговременное существование. Старательный конторский служащий, ответственный за прием заказов, удивился, обнаружив, что на крышке обвязанного бечевкой сундучка имеется адресованное ему письмо.
В нем содержались определенные указания и описание пяти интересных эпизодов из истории будущих десяти лет, которые при правильном их использовании сообразительным молодым человеком могли бы принести изрядный доход для обеспечения крайне успешной юридической карьеры.
Ему лишь нужно было проследить за тем, чтобы эту посылку тщательно хранили в течение трехсот с небольшим лет, а потом доставили по известному адресу…
— …разумеется, за эти столетия наша контора много раз переходила из рук в руки, — продолжал мистер Баддикомб. — Однако посылка неизменно составляла, в некотором роде, часть ее имущества.
— А я и не знал, что в семнадцатом веке уже производили детское питание «Хайнц-бэби», — сказал Ньют.
— Нет, мы просто положили сундучок в коробку, чтобы не повредить по дороге, — пояснил мистер Баддикомб.
— И за все это время никто ни разу не открыл сундук? — спросил Ньют.
— Открывали дважды, насколько мне известно, — сказал мистер Баддикомб. — В 1757 году в него заглянул мистер Джордж Кранби, а в 1928 — мистер Артур Случайс, отец ныне здравствующего мистера Случайса. — Он кашлянул. — Очевидно, мистер Кранби обнаружил там письмо…
— …адресованное лично ему, — закончил Ньют.
Мистер Баддикомб резко откинулся назад.
— Подумать только. Как вы догадались?
— Мне кажется, я узнаю этот стиль, — уныло сказал Ньют. — И что же с ними произошло?
— Вы, наверное, уже слышали об этом раньше? — с подозрением сказал мистер Баддикомб.
— В каком-то смысле. Они, часом, не взорвались?
— М-да… Полагают, что у мистера Кранби случился сердечный приступ. А мистер Случайс смертельно побледнел, положил письмо обратно в конверт и, насколько я понял, отдал строжайший приказ, запретив открывать эту посылку, пока он жив. Он сказал, что открывший этот сундучок будет уволен без рекомендаций.
— Страшная угроза, — саркастически бросил Ньют.
— Дело было в 1928 году. Во всяком случае, их письма по-прежнему лежат в сундучке.
Ньют открыл картонную коробку.
Внутри оказался окованный железом сундучок. Простой сундучок без всяких запоров.
— Давайте же, поднимайте крышку, — взволнованно сказал мистер Баддикомб. — Должен признаться, мне не терпится узнать, что там. Мы в конторе даже заключили пари…
— Я сообщу вам, что там, — великодушно сказал Ньют. — Вот только приготовлю нам по чашечке кофе, и вы сами сможете открыть коробку.
— Я? Но будет ли это законно?
— Не понимаю, что тут незаконного.
Ньют присмотрелся к висевшим над плитой кастрюлям. Одна из них была достаточно вместительной для того, что он задумал.
— Ну давайте же, — сказал он. — Поработайте за двоих. Я не возражаю. Вы же… вы же имеете какие-то права как представитель адвокатской фирмы.
Мистер Баддикомб снял пальто.
— Ну ладно, — сказал он, потирая руки, — раз уж вы так просите… надеюсь, мне будет что рассказать внукам.
Ньют снял кастрюлю и мягко положил руку на дверную ручку.
— Я надеюсь, — сказал он.
