Охотников-на-Ведьм Не-Должен-Ты-Есть-Какую-Живую-Вещь-С-Кровью-Иль-Колдовством-Пользоваться- Иль-Времена-Ругать Далримпля… Могу зарядить его серебряными пулями.
– Это против оборотней-вервольфов, по-моему, – покачал головой Азирафаил.
– Чеснок?
– Вампиры.
Шедвелл пожал плечами.
– А, ладно, все равно нет никаких необычных пуль. Но Громовое Ружье всем стреляет, чем угодно. Я пойду его принесу.
И он пошаркал прочь, думая: «Зачем мне нужно другое оружие? Я с рукою человек».
– Дорогая леди, – произнес Азирафаил. – Полагаю, в вашем распоряжении есть работающее средство передвижения.
– О да, – ответила мадам Трейси. Она прошла в угол кухни, где подняла розовый мотоциклетный шлем с нарисованным на нем желтым подсолнухом и одела его, закрепив под подбородком. Потом она порылась в шкафчике, достала триста или четыреста каких-то пластиковых коробок и кучу желтеющих местных газет, потом пыльный зеленый шлем с надписью по верху «ЛЕГКО ЕЗДИТЬ», подарок от ее племянницы Петулы, подаренный двадцать лет назад.
Шедвелл, вернувшийся с Громовым Ружьем за плечом, неверяще на нее выпучился.
– Не понимаю, чего вы так смотрите, мистер Шедвелл, – сказала она ему. – Он припаркован внизу, у дороги. – Она передала ему зеленый шлем. – Вы должны это надеть. Закон. Не знаю, позволяется ли посадить трех человек на один мотороллер, даже если двое, э, есть один. Но такой уж случай. И я уверена, будет вполне безопасно, если вы хорошенько и крепко меня обнимете. – И она улыбнулась. – Разве не здорово будет?
Шедвелл побелел, что-то неразборчиво пробормотал и надел зеленый шлем.
– Что-что, мистер Шедвелл? – мадам Трейси пронзительно на него посмотрела.
– Я сказал, да закидает Дьявол землею, накопанной лопатою, то место, откуда дети твои рождаются, – повторил Шедвелл.
– Не смейте больше таким языком говорить, мистер Шедвелл, – велела мадам Трейси и повела его к выходу из коридора и вниз по ступенькам к Кроуч Хай-стрит, где старый мотороллер готов был увести прочь их двоих, ну ладно, троих.
Грузовик перекрыл дорогу. И рифленое железо перекрыло дорогу. И куча рыбы высотой в тридцать футов перекрыла дорогу. Это была одна из эффективнейше перекрытых дорог, когда-либо виденных сержантом. Дождь не помогал.
– Можете сказать, когда сюда бульдозеры доберутся? – прокричал он в свое радио.
– Мы кррк делаем все, что кррк – раздался ответ.
Он почувствовал, как что-то дергает его за обшлаг брюк, и глянул вниз.
– Омары? – он слегка вздрогнул, подпрыгнул и очутился на крыше полицейской машины. – Омары, – повторил он.
Их было около тридцати – некоторые длиннее трех футов. Большинство шагали вверх по шоссе; полдюжины остановились, чтобы осмотреть полицейскую машину.
– Что-то не так, сержант? – спросил полицейский констебль, который записывал детали, сообщаемые водителем грузовика на обочине.
– Просто я омаров не люблю, – мрачно ответил сержант, закрывая глаза. – Дурно сразу становится. Ног слишком много. Я тут чуток посижу, а вы мне скажете, когда все уйдут.
Он сидел наверху машины среди дождя и чувствовал, как вода затекает в низ его брюк.
Послышался низкий рык. Гром? Нет. Он продолжался и приближался. Мотоциклы. Сержант открыл один глаз.
Иисусе Христе!
Их было четверо, и они ехали явно со скоростью, больше сотни. Он собирался спуститься, помахать им, покричать, но они уже промчались мимо, направляясь к перевернутому грузовику.
Сержант ничего не мог сделать. Он опять закрыл глаза и стал ждать звука столкновения. Он слышал, как они приближаются. Потом:
Ууу.
Ууу.
Ууу.
И голос в его голове сказал:
– Я ВАС ПОТОМ ДОГОНЮ.
( – Вы видели это? – спросил По-Настоящему Крутые Люди. – Прям через него перелетели.
– Вот здорово! – откликнулся С.Т.П. – Если они так могут, значит, и мы!)
Сержант открыл глаза. Он повернулся к полицейскому констеблю и открыл рот.
Полицейский констебль выдавил:
– Они. Они по правде. Они перелетели пря…
Бух. Бух. Бух.
Плюх.
Последовал еще один дождь из рыбы, только этот длился меньше и объяснить его было легче. Рука в рукаве кожаной куртки слабо помахала из большой кучи рыбы. Колесо мотоцикла беспомощно крутилось.
Это был Сказз, бывший еще более-менее в сознании, и решивший, что если он что и ненавидит больше, чем французов, так это лежание по шею в рыбе с, похоже, сломанной ногой. Это он истинно ненавидел.
Он хотел сказать С.Т.П о своей новой роли; но не мог он сдвинуться с места. Что-то мокрое и скользкое проползло вверх по одному из его рукавов.
Позже, когда его вытащили из кучи рыбы, и он увидел троих других байкеров, с простынями закрывающими головы, он понял, что им слишком поздно что-либо говорить.
Вот почему их не было в этой «Книге Откровений», о которой все говорил Барано.
Они никогда так дальше вниз по шоссе и не проехали.
Сказз что-то пробормотал. Полицейский сержант наклонился к нему.
– Не пытайся говорить, сынок, – проговорил он. – «Скорая помощь» скоро приедет.
– Послушайте, – прокаркал Сказз. – Я должен вам сказать кое-что важное. Четыре Всадника Апокалипсиса – сволочи, все четверо.
– Бред, – объявил сержант.
– Ну нет, проклятье! Я Люди, Покрытые Рыбой, – прокаркал Сказз и потерял сознание.
Лондонская система движения в сотни раз сложнее, чем она представляется людям.
Тут ни при чем вмешательство демонов или ангелов. Все дело в географии,
