нибудь мужскую закуску. Колбаски хорошей, мясных консервов несколько банок.
— Зачем?
— Поедем к человеку, который разработал красногорскую банду.
— Далеко?
— В Калининскую область.
Мы выехали рано, на стареньком «Запорожце» Скорина и добрались до места к обеду.
Скорин проехал мимо деревни и направил машину к реке.
У самой воды стоял покосившийся домик.
— Ну вот и приехали. — Скорин остановил машину.
К нам подошел среднего роста, крепкий пожилой человек.
— Здорово, гости дорогие. Приехали к самой ухе.
— Привет, Михалыч.
Мы ели уху, пили тепловатую водку и говорили о погоде, клеве, здоровье.
Наконец Скорин сказал:
— Ты, Михалыч, помнишь, о чем мы с тобой говорили?
— А то.
— Вот и расскажи все, как было.
— Как было… — Михалыч закурил. На кистях рук у него были пятна, похожие на ожоги. Так раньше сводили татуировки. — Ну что ж, расскажу.
Он снял рубаху, и я увидел синь татуировок, которыми украшали себя солидные воры.
— Так уж случилось, — начал он, — что доматывал я свой последний срок в лагере под Петрозаводском. В блатном мире человек я был известный, имел кликуху и авторитет.
Было мне уже за сороковник, и начала меня тоска грызть. Надоели крытки, этапы, лагеря и шизо. Надоесть-то надоели, а что делать? Профессия у меня одна— воровская. Был я классным домушником.
Дома меня мать ждала, жили мы под Москвой, и сеструха Надя.
Как только откинулся от хозяина, в сентябре, сразу к сеструхе поехал, а ее нет. Тяжело ранили ее блатари у пивной, она через месяц в больнице умерла. И взяла тогда меня злость на них. Решил, пусть меня ссученным считают, но я их все равно урою.
Дней десять покрутился по хавирам и малинам. В пивных потерся и на рынках кое-что узнал. А после поехал я в Дурасовский переулок, где областная ментовка находилась.
Прихожу, показываю старшине при входе справку об освобождении и говорю:
— Мне Скорин нужен.
Старшина с понятием оказался, дежурного вызвал, а тот Скорину позвонил.
Ты спросишь, почему я к Дмитричу пошел. Все просто. Он меня последний раз сажал.
Пришел я к нему в кабинет, рассказал все, и говорю:
— Хочу этих мокрушников найти и сдать. Только без ваших ментовских припарок. Подписывать ничего не буду.
А Скорин мне в ответ:
— Ты, Михалыч, мужик взрослый, а ума у тебя нет. Как я могу тебя на такое дело послать, если мы с тобой наши отношения не оформим? Я же должен тебе задания давать, секретные разговоры проводить, правовую защиту оказывать.
Я подумал и сказал ему:
— Крести.
Так появился агент «Мишин». Был он человеком опытным и ушлым, поэтому не рассказал своему «крестному отцу», что сидел в лагере с налетчиком по кличке «Армян». Жили они в зоне в полном доверии. Когда Мишин освобождался, кореш дал ему адресок пивной, где он найдет человека по кличке «Рыжий», который может взять его на хорошее дело, в налеты на магазины и сберкассы.
Пивную у железнодорожной станции в Мытищах Мишин нашел сразу. Место было культурное. Стояли столики, на них пепельницы, прямо как в ресторане.
Взял сотку с припуском, то есть с кружкой пива, пару бутербродов с красной икрой, сел в угол.
Осмотрелся. Народу, как ни странно по вечернему времени, было немного. Но человека, похожего по описанию на Николу Рыжего, он не заметил. Не хотелось просто так возвращаться домой.
За соседним столиком гуляла компания молодой шпаны. Говорили по «фене», стараясь показать всем, что они — солидные блатняги.
Мишин позвал одного из них.
Тот подошел к столу.
— Ну, чего тебе?
— Ты, сявка, со мной по закону вообще разговаривать не можешь. Но я тебе дело поручить хочу.
Пацан с уважением взглянул на татуировки на руках, на золотые фиксы.
— Что надо?
— Рыжего знаешь?
— Конечно.
— Где он?
— Позвать?
— Зови.
Рыжий появился через полчаса. Подошел, сел за стол.
— Ты кто такой?
Мишин назвал свою кличку.
— Слышал о таком?
— Говорили люди. Чего надо?
— От Армяна привет и ксивенка.
Мишин достал из кармана листок бумаги. Рыжий прочел, засмеялся радостно:
— Так что мы здесь сидим? Пошли ко мне.
Напились они в этот вечер сильно. На следующий день Мишин встретился со Скориным.
— Не нажимай, — сказал Скорин, — пей, гуляй, входи в доверие. Когда увидишь, что он тебе полностью верит, попроси достать на пару дней пистолет.
Уже зимой Мишин и Рыжий гуляли в ресторане «Звездочка» на Преображенке.
Там Мишин и завел разговор об оружии. Рыжий сказал:
— Достану, но нужен кусок (тысяча рублей).
На следующий день он передал Мишину пистолет.
Оружие отстреляли. Экспертиза показала, что из него был убит капитан Кочкин.
Через два дня Мишин вернул пистолет.
— Ну, как дела? — спросил Рыжий.
— Не очень. Наводка была туфтовой, поэтому взял мало. Нужно к солидному делу прибиваться.
— Понимаешь, — Рыжий внимательно посмотрел на Мишина, — я о тебе с солидными ребятами говорил. Они у меня стволы прячут. Ну, конечно, с каждого дела мне небольшую долю отстегивают. А мне много и не надо, было бы на что погулять. Они хотят числа пятнадцатого февраля взять две сберкассы — в Пушкино и у стадиона «Динамо» в Москве. Завтра за стволами приедут, я о тебе снова поговорю.
Мишин позвонил Скорину.
А дальше все было как обычно. Наружка привела человека, взявшего оружие, в Красногорск, а через день были установлены все участники банды.
Брать банду было поручено двум группам.
Одну возглавлял Сергей Дерковский из МУРа, вторую — Скорин. В коридоре управления они потянули спички. Тот, кто вытащит короткую, берет Митина. Повезло Дерковскому.
Всех взяли ночью. Без стрельбы и осложнений. Действительно, агентуре трудно было выйти на этих людей. Они вели жизнь вполне законопослушных молодых людей. Главарь банды Митин работал мастером на заводе, его подручный Лукин — студент авиационного института, остальные члены банды
