тех далеких лет.
В 1941 году я жил в доме № 26 по Грузинскому Валу. Немцы неуклонно приближались к Москве. Каждое утро мы, «не уехавшие в эвакуацию» (так говорили в то время) пацаны, бежали на задний двор и собирали все, что выкидывали по ночам перепуганные пламенные партийцы. Портреты и бюсты Дзержинского, Ленина, Сталина, какие-то партийно-политические книги, подшивки газет и журналов.
Мне повезло, среди этого мусора я откопал подшивку замечательного журнала «30 дней».
Там я прочитал рассказ Б.Левитина «Тайна стен старого Кремля».
Суть его была в том, что некий инженер Гаврилов изобрел прибор, который подключался к стене и передавал на киноэкран веками спрессованные события, происходившие у стен Кремля.
Чтение это было весьма занятным.
Жаль, что не существовало такого инженера и его прибора под названием «историофон».
Много чего могли бы спроецировать на киноэкран стены дома № 2 по улице Серафимовича.
Особенно 181-й квартиры, где я живу.
Когда мы переезжали в эту квартиру после капитального ремонта дома, сосед по лестничной площадке спросил меня:
— Знаешь, кто здесь жил раньше?
— Нет.
— Василий Сталин. Нехорошая это квартира.
Сегодня о Василии Сталине говорят по-разному. Особенно летчики. Одни считают, что он был плохим командиром и никудышным пилотом. Другие приписывают ему невероятные подвиги в небе.
Шла война, а мы были мальчишками. Мы знали, что сын вождя — военный летчик. Чего только не приписывали мы ему! И необычайные тараны, и десятки сбитых самолетов, и даже бомбежки Берлина.
И если бы нас тогда спросили, кто отважнее всех — Гастелло, Талалихин, Сафонов, Покрышкин, — мы не задумываясь ответили бы: «Василий Сталин».
Да, именно он. Сын вождя.
Устные рассказы о его подвигах обретали в те годы характер эпический. На этом человеке лежал отблеск неземного, божественного величия его отца.
Мы их выдумывали и свято верили в это, потому что свято верили в вождя.
Как хорошо я помню торжественный голос Левитана, ведущего репортаж с первомайских и ноябрьских парадов на Красной площади:
— Первую эскадрилью, пролетающую над площадью, ведет командующий ВВС Московского военного округа генерал-лейтенант Василий Сталин.
Значительно позже, в 50-е годы, я видел его несущийся по Москве автомобиль. Белый открытый «хорьх» с красными сафьяновыми сиденьями. Таких машин в столице было две. На одной ездил всесильный начальник сталинской охраны генерал Власик, а на второй — сын вождя.
Впервые я увидел его в спортивном зале «Крылья Советов».
Шла обычная тренировка. И вдруг кто-то сказал: «Сын Сталина приехал». Мы выскочили в коридор, и я увидел невысокого человека в коричневом кожаном пальто, на которое были нашиты генеральские погоны, в низко надвинутой на глаза летной фуражке.
Он посмотрел на нас, разгоряченных после тренировки, улыбнулся и подмигнул.
Сталин-младший формировал новый спортивный клуб ВВС и отбирал лучших футболистов, хоккеистов, боксеров.
Он очень любил спорт. И сделал много хорошего для спортсменов.
О нем всегда хорошо вспоминал мой друг и тренер, знаменитый боксер Николай Королев, много доброго рассказывал Всеволод Бобров.
Через десять лет в МУРе я узнал весьма интересную историю.
…Дверь была выломана грубо, по-дилетантски. Ни один уважающий себя квартирный вор не оставил бы столько следов.
Майор Чванов внимательно оглядел ее, провел пальцами по щербатым вмятинам и спросил эксперта:
— Ваше мнение?
— Думаю, ломали фомкой или чем-то похожим.
Очередная квартирная кража произошла на Беговой улице в доме № 1а. Владимир Федорович Чванов вошел в квартиру, внимательно осмотрел коридор: явных следов не было, да и откуда им было взяться, когда на месте преступления уже работала опергруппа 63-го отделения милиции. Чванов же любил приезжать на происшествие первым, когда нетронутыми оставались мелкие детали. Та самая мелочевка, из которой впоследствии складывается полная картина происшедшего.
В комнате — раскрытые настежь дверцы шкафов, вываленные на пол вещи, набросанные в кучу книги, осколки посуды. На стуле в углу сидела хрупкая большеглазая женщина, хозяйка квартиры, известная балерина Суламифь Мессерер.
— Я ушла на репетицию…
— В какое время? — спросил Чванов.
— В одиннадцать.
— А вернулись?
— В два.
— Так точно запомнили время?
— Когда я подошла к двери, часы пробили два раза.
— Вы ничего подозрительного не заметили?
— Кажется, нет.
Обычный ответ. Люди, живущие спокойно и тихо, никогда не замечают того, что может показаться подозрительным человеку, ждущему неприятностей. По словам хозяйки, из квартиры пропали два танцевальных костюма, шуба, пальто, костюм мужа, отрезы, несколько золотых украшений и сценическая бижутерия французской фирмы «Тет».
— Вещи очень красивые, практически неотличимые от настоящих драгоценностей.
Хозяйка замолчала и удивленно посмотрела на дверь. В комнату вошла огромная служебная собака Корсет. Огляделась, словно собиралась сказать: «Вот вы здесь сидите бездельничаете, а я работаю», — и скромно уселась в углу.
— Товарищ майор, — доложил проводник, — Корсет след взял, работал заинтересованно, довел до трамвайной остановки.
— Скажите, пожалуйста, — повернулся Чванов к хозяйке, — у вас есть чемоданы?
— Конечно.
— Они все целы?
— Сейчас посмотрю.
Как он и думал, двух чемоданов в квартире не оказалось.
— Вот что, ребята, — сказал Чванов оперативникам, — обрабатывайте жилсектор и их маршрут до трамвая. Я на Петровку, вызову кондукторов.
Шесть немолодых женщин с беспокойством поглядывали на Чванова.
— Товарищи, — сказал он, — вспомните, сегодня между двенадцатью и двумя садились ли к вам пассажиры с двумя чемоданами?
— Садились, — откликнулась одна.
— А где вышли?
— На Лесной.
— А какие были чемоданы?
— Богатые такие, светло-коричневые с ремнями.
— Опишите, кто держал чемоданы?
— Их трое было. Девушка и два парня. Я запомнила спортсмена, который билеты брал.
— Почему спортсмена?
— Да значок у него на пиджаке, такие все спортсмены носят.
— Погодите-ка.
