Если честно, Максим сомневался, что девушка сядет в машину. Что ни говори, а остаться наедине с двумя молодыми людьми в замкнутом пространстве салона довольно-таки опасно. Тем более если у тебя есть чем поживиться. А этого добра на девушке хватало. Короткий полушубок из песца, в ушах дорогие сережки, и пальцы золотыми колечками унизаны. В руках кожаная сумка от Гуччи, наверняка там денежки водятся. И сама вроде ничего. Лицом, правда, не очень вышла. Широкие надбровные дуги, слегка приплюснутый нос, толстые губы. И прыщавая. Зато ноги – высший класс. Наверняка из-за них короткий полушубок носит.
Но девушка даже не взглянула на них. Легко впорхнула в машину, удобно устроилась на сиденье.
– К эмгэу, – коротко бросила она.
– Не понял, – выразительно посмотрел на нее Толик.
– Московский государственный университет, – по-прежнему не удостаивая его взглядом, объяснила она.
– Теперь понял, – важно кивнул он и выжал сцепление.
– А вы не боитесь ездить одна? – спросил Толик, когда машина уже лавировала в автомобильной толчее оживленных улиц.
– Чего бояться? – пожала плечами девушка.
– Ну, бандитов, например.
– Бандитов?.. Глупость какая!
– Почему глупость? – удивился Толик, да и трудно было не удивиться.
– Вы лично видели когда-нибудь хоть одного бандита? – Она по-прежнему смотрела только прямо.
– Ну не так чтобы часто.
– Не врите, вы ни разу их не видели. Бандитов только на страницах детективов полно. И по «ящику» их еще часто показывают, чтобы людей пугать.
Если она говорит всерьез, то она полная идиотка. А еще в университете учится. Максим с недоумением смотрел на нее.
– Эй, остановитесь! – Девушка повысила голос.
Бугай не заставил просить себя дважды.
– В чем дело? – спросил он, когда машина замерла на обочине.
– Мы едем совсем в другую сторону.
– Да? – Он хлопнул себя по лбу. – Извините, а где этот ваш эмгэу?
Вот так-так, знаток Москвы, зубрила хренов! Максим едва удержался, чтобы не рассмеяться.
– На Воробьевых горах.
– А где это?
– Из какой деревни вы приехали? – строго, как учительница нерадивого ученика, спросила девушка.
– Деревня Кузькина Мать.
– Вот в Кузькину Мать и поезжайте!
Она открыла дверь и выскочила из машины. Но далеко не ушла.
Максим видел, как словно из-под земли перед ней выросли два мрачных типа с небритыми физиономиями. Один схватил ее за руки, другой – за ноги. И потащили к желтой «двойке», стоявшей сзади. Видел все это и Толик.
– Во, бля, охренели гады! – Он открыл дверь.
Но выскочить наружу не успел. В живот ему ткнулся ствол «нагана». Прямо ему в лицо дышал перегаром здоровенный детина лет под сорок. На левой щеке у него был глубокий шрам.
– Тихо, пацаны! – Он посмотрел и на Максима. – Не дергайтесь и будете живы.
Толик не мог его нейтрализовать: находился в неудобной для этого позе. А про Максима и вообще говорить нечего. Куда ему, если в машине всего две двери – никакого маневра. И стволы в тайнике, быстро их не достать.
«Двойка» забрала девушку, подъехала к мужику с «наганом». Не причинив ни Толику, ни Максиму никакого вреда, тот нырнул в машину, которая сразу рванула вперед.
– А мы за ними, – Бугай пустил «Ниву» вслед за «двойкой».
– Зачем тебе это нужно? – спросил Максим.
– Да знаешь, надо все-таки узнать, где этот чертов университет находится.
– А, ну да.
Отговаривать Толика бесполезно. Впрочем, Максим и не собирался этого делать. Девчонка попала в беду, и ее нужно выручать.
Александр Михайлович Самсонов рос в неблагополучной семье. Отец пьяница. Мать шлюха. Дома вечные скандалы, пьяные разборки. И самого чуть по кривой не понесло. Шумные компании, драки на дискотеках, пьянки до утра. И хулиганили. Сначала по мелочам, беспричинно. Потом начали грабить прохожих. Вовремя его забрали в армию. А через месяц после этого всю их компанию замели менты, кентам навесили сроки. Девчонку одну в парке подловили, дочиста обобрали, а напоследок изнасиловали. До сих пор Александр Михайлович нет-нет да перекрестится, вспоминая те лихие времена.
После армии он закончил институт советской торговли, женился, дочь у него родилась. Майя. Сейчас ему уже за сорок. Дочери – восемнадцать. Еще совсем недавно он был обыкновенным завмагом. Был грех, не сторонился левого дохода, но чтобы наглеть сверх меры – этого за ним не водилось. Потом приватизация. Ужом вывернулся, но забрал в свое владение магазин, назвал его громко – супермаркет. Евроремонт там сообразил, витрины роскошные, вывеска – любо-дорого смотреть. И деньги немалые в обороте крутятся.
Александр Михайлович был доволен своей судьбой. Все у него есть. И деньги, и квартира четырехкомнатная, и машина, особняк загородный достраивает. Только любовницы в этом джентльменском наборе современного бизнесмена нет. Да она ему и не нужна. Семье своей он предан. Жену любит. Дочь обожает. От всех бед и жизненных невзгод Майю оградил. В тепле и довольстве дочь растет, слова грубого в доме не услышит. Одевается всем на зависть. В кошельке всегда купюры хрустят. Школу закончила с серебряной медалью, в университет поступила. Ездит туда на своей собственной машине, на новой «восьмерке». Только вот беда, вчера в поворот не вписалась, смяла правое крыло. Машину в ремонт, а она сегодня в университет на такси. Ничего, он в свое время в институт на троллейбусах и в метро добирался.
Александр Михайлович сидел в своем офисе, с удовольствием втягивая в себя дым дорогой сигареты. Зазвонил телефон. Самсонов не спеша потянулся к аппарату. Суетливость – удел плебеев. А он человек светский.
– Да, – бросил он в трубку.
– Господин Самсонов? – Голос сухой, неприятный.
– Он самый.
– Ваша дочь у нас в руках.
Александр Михайлович похолодел:
– Не понял.
А может, он и в самом деле не так все понял?..
– Если хочешь видеть свою Майю живой, готовь тридцать «тонн» баксов. Завтра к утру чтобы все было в ажуре.
Нет, он понял сразу и все правильно. Дочь похитили с целью выкупа. Тридцать тысяч баксов. Но это не так уж много. По-божески, можно сказать.
– Я вам не верю.
Действительно, а с чего он им должен верить?
– Сейчас поверишь.
Через несколько секунд Самсонов услышал всхлипывания дочери.
– Папа?
– Да, Майка, да!