огнем. Невмоготу уже, страсть как мужика охота. Только дверцу за собой с пульта закрыть и на сигнализацию поставить не забыла.
– Ну че, берем козлика? – спросил Толик.
Да, сейчас в самый раз выйти из машины, подступить с обеих сторон и взять под белы рученьки. Никуда кобель от них не денется. И помешать некому. Бабенка не в счет. Она только крик поднять может. Пока на крик сбегутся, много воды утечет. Да и вряд ли она будет шум поднимать из-за какого-то там гребаря.
Максим и Толик выскочили из машины, захлопнули за собой дверцы и направились к Верещагину. Но тут из одного подъезда вывалила шумная компания и направилась в другой, как раз в тот, куда двигала парочка озабоченных. Серьезная помеха.
Но друзья продолжали свой путь. Зашли в лифт вместе с Верещагиным. Парочка вышла на пятом этаже. Толик даже увидел, к какой квартире они подошли.
Дверь в квартиру оказалась бронированной, только пушкой ее и прошибешь.
– Ничего, на выходе тепленьким гада возьмем, – сказал Толик, усаживаясь в свою машину.
– А если он утром выходить будет? – спросил Максим, поудобнее устраиваясь на переднем сиденье.
– Не-а, эта сучка тачку свою во дворе бросила. Значит, трах-тарарах этот ненадолго.
– Она свою тачку на сигнализацию поставила.
– И если ее тронуть...
Толик аж затаил дыхание.
«Музыку не заказывали?»
У себя в кабинете он начал приставать к Любочке первым, но у нее дома роли поменялись. Она сама набросилась на него, прямо в прихожей. Пальто, брюки, все что под ними – долой. Сама платье задрала, трусики сорвала и нанизалась на его розовое древо с жадностью оголодавшей кошки. Это было что-то.
Николай Анатольевич вот-вот должен был кончить, когда с улицы до них донесся звук сработавшей сигнализации. Он бы его и не услышал, если бы не Любочка. Как ветром сдуло ее с «вертела».
– Что такое, дорогуша моя?
– Моя машина!
Машина у нее, конечно, крутая. Такую жаль потерять. Неудивительно, что она так быстро накинула на себя шубку, открыла дверь и выскочила из квартиры.
Но тут же вернулась. Вернее, ее вернули. Высокий крепко сколоченный парень в дубленке и вязаной спортивной шапочке на голове всей своей громадой втолкнул ее обратно в квартиру. И зашел туда сам.
– Тихо, тетя! С твоей машиной все о'кей, – пробасил он, прикрывая за собой дверь.
В нем было что-то до боли знакомое. Фигура, движения, манера разговаривать.
– Я вызову милицию! – начала возмущаться Любочка.
Но тут же заткнулась, глянув на пистолет, направленный ей в живот. Потерял дар речи и Николай Анатольевич. Он стоял в одном пиджаке без исподнего и тупо смотрел на громилу.
– Я же сказал, тихо.
Дверь за его спиной открылась, и в квартиру ввалился еще один парень. Высокий, худощавый и очень красивый. И взгляд такой сильный, волевой. Такие типы притягивают к себе женщин, как валерьянка кошек. У Любочки, кажется, аж слюнки потекли.
Черные вьющиеся волосы. Где-то он их уже видел. Только сейчас они длиннее, почти до плеч. Как у рок-музыкантов. Этому волосатику даже и шапку носить не надо.
Красавчик, не говоря ни слова, закрыл за собой дверь на замок. Затем подхватил Любочку под руку и повел в глубь ее роскошной квартиры. Та даже не сопротивлялась. Напротив, она была даже рада такому насильнику. Только насильник ли он?..
– А с тобой поговорю я, – громила ткнул Верещагина пистолетом в грудь и кивнул головой на дверь одной из комнат.
Ноги сами понесли Верещагина в гостиную. Он включил свет и встал рядом с креслом.
– Садись, в ногах правды нет. – Парень первым уселся на кожаный диван.
– Да я постою.
Николая Анатольевича колотила нервная дрожь. Страшно. Он снова под прицелом. Как тогда, в случае с лжекиллером.
– Ну и постой, а то будешь яйцами светить.
А Верещагину стыдно и неловко. Надо же, без трусов перед бандитом стоит. Хорошо хоть пиджак все прикрывает.
– Что вам от меня нужно? – выдавил он.
– Ты меня не узнаешь? – усмехнулся громила.
Разве он должен его узнать?.. Постойте, постойте! А не этот ли гад выманил у него пятьдесят штук «зелени»?
– Вам мало пятидесяти тысяч? – Возмущение пересилило страх.
Он готов был броситься на этого ублюдка с кулаками. Но не бросился. Жить хотелось.
– Короче, времени у меня в обрез, – парень пропустил его вопрос мимо ушей. – Ты натравил на нас киллеров?
– Я?.. Киллеров?..
Когда это он на кого-то натравливал киллеров?
– Ну не шлюх же с Тверской!
– Вы что-то путаете.
– Даю тебе пять секунд, подумай хорошенько.
Громила дослал патрон в патронник. Сейчас начнет стрелять.
– Это не я.
Вовремя он вспомнил о Кучере и о его с ним подневольном договоре. По двадцать штук за каждого пацана.
– Кто?
– Кучер.
– Не знаю такого.
– Зато я знаю. Кучер – это моя «крыша».
Что такое «крыша», парню объяснять не пришлось. Оно и понятно. Сам бандит, по роже видно.
– Дальше.
– Он вычислил вас. И потребовал с меня по двадцать тысяч долларов за каждого. Он хотел убить вас обоих.
– А убил девчонку. Обычную девчонку. Он тебе о ней ничего не рассказывал? – Глаза у парня горели злобой.
Верещагина затрясло.
– Нет.
– Идет следствие. Прознай менты про Кучера, худо тебе будет. Ведь ты же заказал нас.
– Я не хотел. Он требовал деньги. У меня не было выхода.
– Заткнись, мразь!.. Ты отдал ему эти деньги?
– Нет, вы ведь живы-здоровы.
– Короче, урод, сейчас ты мне подробно расскажешь, где можно найти твоего Извозчика.
– Кучера.
– Пусть будет Кучер. Ты поможешь нам добраться до него.
– Но он же меня убьет.
– Я тоже могу тебя убить. И прямо сейчас. Выбора у тебя нет.
Парень вскинул руку с пистолетом и начал старательно целиться в Верещагина. Нервы не выдержали.
