эти поражения сами футболисты? Не сказал бы, что они особенно переживали. Дело в том, что ко всем этим играм команда не вела специальной подготовки. Со слов тренеров игроки знали, что, к примеру, «через матчи» с «Сент-Этьеном» и другими знатными и менее именитыми соперниками команда готовится к главным событиям года — к Олимпийским играм! Чего же ради станут игроки убиваться по поводу поражений от французов, сборной Чехословакии или днепропетровского «Днепра», если встречи с этими командами не возводились в степень «серьезных», а лишь служили «подспорьем»?!
На XXI Олимпиаде, как известно, сборная СССР завоевала бронзовые медали. Но дело не в наградах, а в слабой игре, которую продемонстрировала в Монреале наша команда. Игроки ее (по их собственному признанию) не чувствовали той легкости в движениях и уверенности в своих силах, которые им — согласно программе подготовки — сулили тренеры. А ведь столько времени было затрачено на подготовку, такие тяжелейшие тренировки выдержаны (они не прекращались и в ходе Олимпийского турнира), что диву даешься, как это все люди могли выдержать. Судя по всему, они и не выдержали.
— Нам явно не хватало скорости и легкости, ловкости и координированности,— рассказывал мне после возвращения из Монреаля Олег Блохин. По себе чувствовал, что буквально измотан тренировками, которые продолжались и в Монреале. Думал о чем угодно, только не о футболе. Порой выходил на поле и не знал, что мне делать! Попадал ко мне мяч, а я старался поскорее от него избавиться. Главное, отсутствовала жажда борьбы.
...И специалисты, и болельщики в один голос признали выступление сборной в сезоне 1976 года неудачным. В прессе появились острые критические статьи.
Клуб, которому надлежало вести за собой вперед, оказался изъят из футбола,— писал Лев Яшин. Его как бы вынули из футбольной почвы, пересадили в оранжерею, укрыли стеклянным колпаком, предоставив всем прочим лишь любоваться им издали... Восторжествовал неумолимый закон футбола, закон спорта, обязательный для всех — и для ведущих, и для ведомых: чтобы играть, надо играть. Играть с сильнейшими как можно больше, бороться с ними и, пусть ценой неудач, извлекать уроки, тянуться, накапливать опыт и мастерство.
В различные редакции газет и журналов шли потоки, как это уже не раз бывало, огорченных, раздраженных и гневных писем болельщиков. В прессе высказывались журналисты и специалисты, справедливо считавшие, что только искренняя нелицеприятная критика способна принести пользу футболу. Претензий к сборной и ее тренерам было высказано более чем достаточно.
А что же сами старшие тренеры? Как они реагировали на критические стрелы, выпущенные по ним? Я в те дни с интересом прочитывал все, что писали о футболе газеты и журналы, но так, кажется, нигде и не встретил хотя бы какой-то самокритики тренеров. Напротив, они считали себя правыми. К примеру, в статье мастера спорта Алексея Леонтьева «Разговор начистоту» прочел о Лобановском, что «...тренер сборной уверял своих коллег, будто работа по подготовке команды к столь сложному сезону, к столь сложным соревнованиям проводилась правильно, что все, намеченное планом подготовки, выполнялось неукоснительно. И в доказательство своей правоты он приводил данные комплексной научной бригады, руководимой М. Годиком».
Что же на самом деле произошло? Почему — меньше, чем за год! — команда, блиставшая дома и за рубежом, потеряла свою игру? Поговорим с вами, уважаемый читатель, откровенно, ибо откровенность, по словам поэта Евгения Евтушенко, есть признак силы. Но не только ради того, чтобы ощутить нашу с вами силу, нужен этот разговор. Нам очень нужны знание и понимание прошлого (даже в жизни отечественного футбола, который, как известно, явление социальное). Без этого нельзя двигаться вперед. Особенно в большом спорте, где ничто не учит сильных спортсменов и сильные команды так хорошо, как поражения. Ведь они дают возможность взглянуть на себя как бы заново, убедиться в том, что творческий потенциал не исчерпан. Если такой анализ сделан, если есть умение отделить зерна от плевел, значит, есть и надежда, что, приступив с удвоенной энергией к решению новых задач, ты обязательно добьешься и более высоких целей.
В ту пору о программе подготовки, разработанной тренерами киевского «Динамо» и сборной страны, говорилось и писалось много. Но, вероятно, прежде чем открывать огонь критики, журналистам и специалистам футбола следовало точно наметить цель, в которую надлежало направлять критические стрелы. Думаю, в данном случае выбор цели был критиками Базилевича и Лобановского сделан абсолютно неверно, ибо программирование учебно-тренировочного процесса, над которым усердно и вдумчиво работали в киевском «Динамо» и сборной страны тренеры-единомышленники, само по себе не могло служить мишенью для критики. Почему?
Дело в том, что именно скрупулезным выполнением научно обоснованной программы объяснялись, например, громкие успехи 1974—1975 годов, когда команда играла легко, быстро, технично и красиво. Игроки тогда пребывали в отличной спортивной форме. Достигали они ее ценой огромных нагрузок. Но примечательно, на мой взгляд, другое. В первом из двух счастливых для динамовцев сезонов не все футболисты одинаково справлялись с нагрузками. Тренеры, видя это, советовались с врачами, вносили коррективы в программу подготовки.
Еще один характерный штрих. В первые год-два работы в киевском «Динамо» (где, как вы помните, собрались одни «звезды») Базилевич и Лобановский не раз терпеливо объясняли своим подопечным правильность избранной ими методики. Правда, не сказал бы, что сами они стопроцентно были уверены в успехе. И в этом ничего страшного нет. Людям творческого труда свойственно сомневаться. Неслучайно ведь одним из любимых девизов Карла Маркса было: «Все подвергай сомнению». Но, вероятно, и в своих сомнениях тренерам следовало оставаться искренними до конца.
Однажды весной семьдесят четвертого года на сборах в Гантиади динамовский форвард Владимир Онищенко подошел к Лобановскому.
— Мы здесь проделали огромный объем работы,— сказал футболист. Ребята буквально валятся с ног. Конечно, все это должно вылиться в какой-то результат. Но для успеха нужно еще и спортивное счастье. Бывают ведь спортсмены-неудачники, может быть и команда-неудачница... Жаль, Васильич, если мы окажемся такой командой. Может ведь такое случиться?
— Да, Володя, может быть и такое,— ответил Лобановский. Но полтора года спустя, когда команда приехала на свою базу с Кубком кубков и по этому случаю был устроен праздничный обед с шампанским (это ведь было задолго до появления в стране известного указа), Лобановский, вспомнив об этом разговоре с Онищенко, поднялся из-за стола и торжественно произнес:
— Вот Володя Онищенко задал мне в семьдесят четвертом году вопрос... Сейчас я на него отвечаю...
Тренер напомнил команде, в чем именно состоял вопрос Онищенко, а в качестве своего ответа поднял красавец Кубок. Но... не сказал игрокам тех правдивых слов, которыми он действительно ответил тогда, в Гантиади. Лобановский против... Лобановского?
Успехи клуба укрепляли тренеров в верности избранному ими пути, и они все меньше прислушивались к мнению самих футболистов и даже врачей. «В нашем деле надо всерьез ориентироваться на состояние спортсменов,— рассказывал мне один из заслуженных мастеров спорта, игрок киевского „Динамо' и сборной
