— Конечно. Ведь только некоторым из советских футболистов, особенно крепким от природы, удается подольше сохранить свое место в большом футболе. Остальные в считанные сезоны прямо-таки увядают, не выдерживая столь жесткого ритма, а точнее — аритмии нашего футбола. Поэтому повторюсь, что по сравнению с теми же клубами или сборными, с которыми нам приходится конкурировать на Западе, мы находимся в очень сложных условиях.
— Однако, пока не произошло глобальных изменений в нашем футболе, вам надо как-то преодолевать эти сложившиеся трудности. Как именно?
— Ищем пути, экспериментируем, пробуем. Болельщики киевского «Динамо», видимо, обратили внимание, что летом мы обычно используем недельный или максимум десятидневный восстановительный цикл, который, как правило, проводим в Ялте. Во время этой микропаузы пытаемся хоть немножко восстановить физическое и нервно-психологическое состояние футболистов. Конечно, это полумеры. Нам необходим продуманный на десяток лет вперед четкий ритм жизни советского футбола, способствующий повышению его качественного уровня и долголетию наших футболистов.
— Здесь, думаю, уместно коснуться вопроса о научном обеспечении работы киевского «Динамо». Известно, что еще в начале 70-х годов вы тесно сотрудничали с учеными, задумали создание в клубе научной лаборатории. С годами она была создана. Теперь оснащена современным оборудованием, включая новейший компьютер, подаренный команде «Динамо» (Киев) известной американской фирмой «Коммодор». Но вот что любопытно. Стоит команде одержать крупные победы, как тут и там хвалят «науку», а у руководителя лаборатории кандидата педагогических наук Анатолия Зеленцова берут интервью. Проигрывает «Динамо» — и в его адрес слышатся нелицеприятные высказывания иных спортивных руководителей. Все это понятные явления: конъюнктурный подход людей, вероятно, не понимающих истинных задач науки, которая сама по себе не обеспечивает победу, а дает лишь точную информацию тренеру, помогает ему выверить какие-то определенные ходы в тренировочном процессе. Но вас все-таки хочу спросить: в какой мере научный подход к делу в вашей работе вытеснил то, что принято называть тренерской интуицией, сметкой?
— Не секрет, что мы действительно тесно сотрудничаем с наукой, и здесь речь, к примеру, идет о самых современных формах тестирования, о цитохимическом анализе и тому подобном. Но ведь в жизни футбольным тренерам сплошь и рядом приходится принимать какие-то оперативные решения. Как же здесь обойтись без тренерской интуиции, опыта, сметки, наконец? Нет, наука их не вытеснит никогда!
Однако вернемся к чемпионату Европы. Похоже, что на финал в ФРГ вы едете с той же защитой, что проиграла на чемпионате мира в Мексике матч бельгийцам. К слову, в пяти играх нынешнего сезона соотношение мячей — 10:9 — дало повод некоторым обозревателям говорить о несбалансированной игре советской сборной...
— ...Теперь я понимаю, что напрасно не задумывался о возможных выводах из соотношения мячей 10:9. Но, скажите на милость, почему виноваты в этом только защитники сборной СССР? В зеркале этих цифр еще хуже выглядят нападающие сборных Италии, Греции, Аргентины, Швеции и Чехословакии вместе взятые. Ведь они-то уж должны были забить в ворота Дасаева больше девяти голов! Пожалуй, наше «бедственное» положение с защитниками несколько скрашивается мыслью о том, что в командах указанных стран еще хуже положение с форвардами...
— Оговорены ли призовые суммы в случае успеха сборной и будет ли градация в оплате при выходе команды в полуфинал, в финал?
— Хороший вопрос. В нашем футболе считается дурным тоном поднимать вопросы об участии команд в распределении выручки от матчей и турниров. Тренеров и игроков все годы приучали не совать нос в механизм и источники материального вознаграждения за их работу. Сохранялось незыблемым лишь требование: больше работать, причем без встречного обязательства, что за больший и качественный труд они смогут больше потреблять. Понимаю, что в условиях перестройки такое не может долго продолжаться. Но пока условия прежние: все, что заработаем, отдадим! А в случае неудачных результатов в отдельных играх вообще будем лишены необходимого, так как получим только 30 процентов суточных. Для нас унизительно испытывать такой пресс. Но мы, наверное, сами повинны в отношений к себе, если не сумели побороться за свое профессиональное достоинство...
Что касается самого Лобановского, то, сколько его помню, он постоянно отстаивал свою профессиональную честь, право на собственное мнение. Быть может, именно поэтому в среде чиновников от спорта прослыл упрямым и неудобным человеком, который вечно чем-то недоволен. Его постоянная неудовлетворенность бросалась в глаза не только советским, но и зарубежным журналистам. Беседуя с ними, Лобановский, в отличие от иных своих осторожных коллег, в различных интервью за рубежом был не менее острым и принципиальным, чем у себя на родине. Он тревожился о будущем любимого дела, ибо понимал, что футбол давно уже перестал быть просто спортивной игрой. Приведу на этот счет характерные фрагменты из интервью Валерия Лобановского французской газете «Либерасьон» в феврале 1987 года:
...Уже накануне отъезда нашей сборной на чемпионат Европы я спросил Лобановского:
