— Беляков схватил ее и принялся разглядывать с нескрываемым удовольствием.
— Это покойный, что ли?! — воскликнул он с явным одобрением. — Шустрик! Баб любил. А где бабы, там и расходы. Непомерные по нынешним временам.
— Виталий Петрович, здесь прямой шантаж, — заявил Сергей твердо.
— Ты что, шантажистов собрался искать?! — изумился Беляков. — Извини, я тебе в этом не помощник и не советчик. Дело закрыто. А вот две квартирные кражи, шесть угонов, разбой на Патриарших и это проклятущее кожаное пальто на тебе висят.
Заведующий юридическим отделом шадринского министерства оказался старым знакомцем Сергея и обрадовался его приходу, как дитя. Он вскочил из-за своего стола и двинулся навстречу Никольскому, улыбаясь и протягивая для пожатия сразу обе руки.
— Не угомонился еще, старый хрен, все бегаешь?! — воскликнул чиновник с веселой насмешкой, за которой легко угадывалась затаенная зависть.
— А ты сидишь, — Никольский демонстративно осмотрелся. — И хорошо сидишь, Боря!
— Как только из нашей любимой краснознаменной милиции ушел, так жизнь моя потекла молоком и медом! — ответил Борис и засмеялся.
Впрочем, Никольский знал наверняка: лукавит Борька. Ведь он — бывший сыщик. А сыск — это жизнь. И променять ее на прозябание даже в самом шикарном кабинете очень тяжело для любого настоящего опера. А Борис был настоящим опером, что ни говори.
— Оно и видно, что молоком и медом! — усмехнулся Сергей. — Вон какой мордулет отъел.
— Сидячая работа, Сережа, служебная машина… — объяснил Борис чуть смущенно и взял быка за рога: — Ты ко мне по поводу Шадрина?
— Что ты можешь о нем сказать? — задал дежурный вопрос майор.
— А что ты хочешь о нем узнать? — спросил чиновник.
— Все! — отрезал Сергей. — Сам знаешь нашу работу, Боря. Мне нужен психологический портрет погибшего. Любая мелочь может оказаться важной.
— Я сталкивался с Шадриным только по работе, — Борис пожал плечами. — Но как юрист скажу тебе, что такого руководителя в этом доме еще не было. Железный порядок, точность, понимание любого вопроса с полуслова… Как было замечательно с ним работать, Сережа! А главное — он перекрыл кислород всему жулью, которое клубилось в нашем ведомстве.
Сергей был осведомлен:
— Лицензирование? — спросил быстро.
— Естественно. Лицензии. Огромные деньги на кону… — вздохнул Борис. Порой его самого по старой ментовской привычке так и подмывало схватить за руку вора. Но… должность теперь не позволяла. И тут хоть батарейки грызи от досады.
— Значит, самоубийство Шадрина — для кого-то большой подарок? Так я тебя понял?
— Еще какой! — подтвердил Борис. — Шадринское кресло еще не остыло, а зам его уже выдал первые лицензии, на которых стоял отказ Шадрина. Тем временем доброе имя покойного старательно полощут в помойном ведре. Ты еще не читал эту пакость? — Борис протянул Никольскому какую-то газету. — Это вместо некролога ему.
Вечером Никольский вернулся домой. На этот раз в пустую квартиру. Он лениво раздевался в кабинете-спальне, когда загудел телефон. Не вставая с кресла, Никольский включил селектор и вяло отозвался:
— Да.
— Сергей Васильевич, это генерал Сергеев беспокоит, — услышал он знакомый голос бравого вояки. — Поговорить не с кем, возмущение выразить некому. Вы читали эту подлую заметку?
— К сожалению, — ответил Никольский.
— Кто мог позволить себе чернить память такого человека!? — кипел генерал.
— Обыкновенный современный журналист, — почти спокойно ответил Никольский и добавил зло: — Без чести и совести! Сейчас они все такие!
— Ох, и попадись мне этот писака! — взвился Сергеев. — Руки б обломал. Я еще вот почему вам звоню, — вдруг резко успокоился он. — Похороны Жоры — послезавтра.
Сергей выключил селектор и пошел в ванную. Но умыться ему не дали: зазвенел дверной звонок. Он открыл дверь. На пороге стояла Яна, а за ее спиной маячил некий молодой человек: вертлявый, с хитрой бесстыжей рожей настоящего скандального репортера.
— Нам повезло, — сообщила спутнику Яна. — Мент дома.
— Что тебе надо? — почти с ненавистью бросил Никольский.
— Мне надо, чтобы ты помог моему коллеге, — ничуть не смутилась молодая газетная поросль. — Ты что, будешь нас у дверей держать? — Яна двинулась на Никольского, и тот отступил:
— Входите.
Девка по-хозяйски прошла в столовую и крикнула оттуда:
— Володя, иди сюда.
Коллега проследовал за ней. Двинулся в столовую и Никольский. Втроем они уселись за стол.
— Ну, чем я могу помочь твоему коллеге? — устало спросил Сергей.
— Позвольте, я сам скажу, — бойко вступил в разговор парень. — Насколько мне известно, вы занимаетесь делом о самоубийстве Шадрина.
— Предположим, — традиционно неопределенно ответил майор.
— Наша газета ведет независимое журналистское расследование о коррумпированности высших эшелонов власти! — с пафосом заявил парень.
— А при чем здесь Шадрин? — прищурился Сергей.
— Вы что, не читали мою статью в сегодняшнем номере? — удивился юнец.
— Читал, — Никольский еле сдерживался.
— Ну и как? — жадно поинтересовался мальчишка.
— Кто вам давал информацию для этой статьи? — не отвечая на вопрос, сам спросил его Никольский.
— Это редакционная тайна! — произнес парень торжественно, даже с пафосом.
— А все, что связано с самоубийством Шадрина, пока является служебной тайной! — сказал Сергей, как отрубил. — Так что говорить мне с вами не о чем.
— Всюду тайны, всюду секреты! — возмутилась Яна. — Работать невозможно в этой затхлой совковой обстановке!
— Все повязаны, Яна, — раскрыл ей глаза коллега. — Никто не хочет говорить правду об этом деятеле.
— Почему же, — чуть помедлив, возразил Никольский. — Я знаю человека, который может очень много интересного рассказать о Шадрине.
— Кто же он? — поинтересовался Володя.
— Сосед покойного, генерал Сергеев. Я вам дам адресок. Можете идти к нему без предварительного звонка. Он сейчас дома и, как мне кажется, с удовольствием поговорит с вами.
Журналисты ушли. Никольский радостно потер руки. Ох, и поговорит генерал Володя с Володей- репортером! Пух и перья полетят!
Котов разглядывал фотографию без особого интереса. Теперь, получив новую должность, Слава сидел в отдельном кабинете и очень этим гордился. Потому и поглядывал на Никольского с некоторым превосходством.
— Шадрин, что ли, отдыхает с дамочкой? Ну и что ты от меня хочешь? — скучным голосом спросил Котов.
— Попроси ребят из полиции нравов, чтобы посмотрели в своей картотеке, — ответил Никольский. — У них же все дорогие проститутки на учете.
— Ты их сам знаешь, этих ребят, — возразил Котов. — Иди и попроси.
