избитой пулями почти до самого основания. — Встать! Если кому есть чем похвалиться, давайте! И чем жалобней, тем лучше!
— Ты с ума сошел?! — грозно крикнул Смолин, подбегая. — Что ж ты издеваешься? Чем ты тогда лучше их?!
— Всем, — твердо сказал Романцев. — И я не издеваюсь. Я должок вернул, да не весь. Если бы их взяла, нас бы сейчас уже закопали.
— Что случилось?! — едва переводя дух, выкрикнула Лена, вылетая из-за угла склада.
Ничего не понимая, она смотрела на Андрея, на Черного с Белым. Вместо лиц — маски чудовищные, залепленные снегом по брови. С трудом поднимались. Черный судорожно всхлипывал. Потом она перевела взгляд на Романцева — на горячем стволе его автомата снег таял, едва коснувшись.
— Толя, в чем дело?
— Дело, как я понимаю, в шляпе, — не поворачиваясь к ней, проговорил Романцев. — Вернее, в медвежьей шапке, к вашему несчастью, не сшитой.
— Какая шапка… Почему к несчастью… — и только здесь она увидела черно-красное мясо, вывалившееся из недошитого тюка; второй тюк с мехами, расползшийся от Степиного прыжка.
— Толя!.. — обеими руками она взялась за горло — ее душил слезный ком.
— Ты что? — Андрей отирал снег с лица и сосал его. — Знаешь его?
— Если это имеет какое-нибудь значение, — Романцев стер талые капли с автомата, — даже целовались…
— Толя! — ее пронзительный крик закувыркался к низко мятущемуся небу, как несколько минут назад романцевский штык. — Как… ты можешь!.. Ты… ты… солдафон!
— За солдафона мерсибочки, мадам, — Романцев сузил глаза. — Возможно, мы несколько прямолинейны… А как вас прикажете?.. Когда вы на глазах маленького его матушку, извините за выражение, освежевали? Или когда вы его в яме сдыхать оставили? Не говоря уже о других шутках- малютках?
— Андрей!.. — она сделала шаг к мужу. — Ты же уходил последним… Ты же мне сказал, что вытащил медвежонка? Что отпустил?..
— Какая разница… — с тоской произнес Андрей. — Ну сдох бы он в лесу.
— Шлепнуть надо было… — просипел Белый — он внезапно потерял голос. — Я говорил… Тебя, дуру, послушались…
— Нельзя ли повежливей?! — К ним шли пятеро милиционеров, четверо с автоматами, впереди старший лейтенант. С другой стороны склада — еще трое.
— Можно и даже нужно! — почти с прежними, холодно-властными интонациями произнес Андрей. — То, что моя жена целуется по углам с солдатами — еще не повод говорить с ней грубо. По крайней мере, при посторонних… Вы вовремя подоспели, товарищ старший лейтенант, нас тут чуть не перестреляли…
— Ну ты и гнида-а… — протянул Романцев.
— Товарищ солдат! — строго глянул старший лейтенант. — Товарищ сержант, попрошу распорядиться, чтобы ваши люди перевели оружие в походное положение.
— Группа, внимание, — скомандовал Смолин. — Оружие — на предохранитель. На пле-чо!
Закинули автоматы за спину.
— …Мы тут, конечно, кое-что нарушили, — продолжал тем временем Андрей, указывая на тюк с мясом и медвежьей шкурой, — не скрою… Хотели, понимаете, порадовать в Москве друзей… сослуживцев…
— А это чье? — старший лейтенант вынул из распоротого мешка пару песцовых шкурок.
— Это нам передать дали, товарищ старший лейтенант… — вступил в разговор оправившийся Белый. — Мы даже не знали, что в нем…
— Кто дал?
— Я вам все подробно объясню. Лучше даже напишу, — сказал Андрей. — Я так предполагаю, они из-за этих мехов на нас и напали. Разузнали, вон… — он кивнул на Лену. — Язык-то без костей…
— Пока довольно, — остановил его старший лейтенант и испытующе посмотрел на Смолина. — Что скажешь, сержант?
— Никто на них не нападал! — Лена внезапно шагнула к старшему лейтенанту.
— Елена! — Андрей заступил ей дорогу. — Будешь говорить, когда спросят. А сейчас — мужской разговор!
— Товарищ старший лейтенант! Солдаты не нападали! — Лена обернулась, гневно выкрикнула в лицо Андрею: — Ты грабишь, как в чужой стране! Ты год готовился к этому!
…Все, что произошло у складов, заняло меньше десяти минут. А в милицейском вездеходе они сидели битый час. Старший лейтенант писал на бланке. Один из милиционеров работал на рации.
— …Понятно, товарищ Спиридонов, — говорил он в микрофон. — Большую вы промашку дали… Ладно… Счастливо… Семь футов вам под килем. Отключаюсь. — Он выключил рацию, снял наушники: — Все, как вы предполагали, товарищ старший лейтенант… Никакого отношения они к нефтеразведочной партии Спиридонова не имеют. У Спиридонова планы изменились — на острова идут, на ледоколе «Партизан», ну и решили посодействовать хорошим людям — те им рацию починили…
— Понятно. Надо же, такой серьезный человек, Николай Николаевич… — кивнул старший лейтенант, глядя в окошко, как браконьеров ведут к другому вездеходу, поменьше.
Мело уже так, что стены складов едва проглядывали, хотя до них было не больше семидесяти метров.
Закончив писать, старший лейтенант протянул листки Смолину.
— Слышь, Петренко! — крикнул старший лейтенант в окошко конвойному. — Ты женщину с ними не сажай! Она с нами поедет!
— Да я не сажаю, товарищ старший лейтенант! — откликнулся Петренко.
— Давай ее сюда! Замерзнет!
— Не хочет, товарищ старший лейтенант! Я ей тулуп большой дал!
К их вездеходу подошел летчик, распахнул дверцу:
— В общем, так, мужики… Прогноз — плакать хочется. Если не вылетим через пятнадцать минут, то можем полететь через месяц. И ваш мыс Малый тоже вот-вот закроется.
— Заканчиваем, — сказал старший лейтенант. — Заводи свою керосинку. — И — Смолину: — Правильно? Тогда вот тут напиши: «С моих слов записано верно», и распишись внизу каждой страницы.
— Документы проверять надо! — крикнул Романцев вслед летчику. — Лысые романтики!
— Ты уж молчи, — покосился на него старший лейтенант, — самосудчик…
— А как они нас?.. — повернулся к нему Романцев.
— Доказать будет трудно, — вздохнул старший лейтенант, — свидетелей-то нет. Тем более, не они стреляли…
— Ну и у них свидетелей нет! — набычился Романцев.
— Это твое, солдат, счастье… Вот смотрю я на вас, ребята, и думаю, — старший лейтенант снова вздохнул. — Вроде взрослые, старослужащие… Ну откуда у вас такое неуважение к закону?
— В каком смысле? — у Смолина даже подпись вкривь пошла.
— В том смысле. Вычислили вы этих субчиков — молодцы. Но зачем самим-то надо было наказание им устраивать? Ведь вы же прекрасно знали, что здесь милиция есть, тем более, вездеход свой у нас оставили, майор ваш нам звонил… Так нет — сами захотели. Это ведь не игрушки. А если бы ты, как тебя?.. Романов…
— Романцев, товарищ старший лейтенант.
— Так вот, если ты, Романов, — старший лейтенант был слишком увлечен, чтобы заметить свою погрешность, — зацепил бы кого? Или они вас? Что б с вашими матерями было? А, сержант, ты об этом подумал?
— У меня мать умерла, товарищ старший лейтенант.
