ты привел Кэтрин сюда. Решил выяснить, не тайный ли она агент? Конечно, лучший способ выяснить правду о любой женщине, это переспать с ней.
Этим проверенным способом Хант пользовался неоднократно и, между прочим, ни разу не был разочарован. Но он никак не ожидал, что Кэтрин вскружит ему голову.
Он слегка сжал ей пальцами запястье.
– У тебя неровный пульс, – произнес он вполголоса.
– В самом деле? – спросила она и пристально посмотрела на Ханта, отчего у него самого быстрее забилось сердце.
Хант молча кивнул.
Кэтрин скользнула взглядом по его черному джемперу – подарку бывшей любовницы.
Черный цвет был основным в его гардеробе, поскольку делал взгляд его голубых глаз пронзительно- ярким.
Пауза затягивалась. Чтобы поддержать разговор, Кэтрин спросила.
– Значит, когда ты не работаешь в ПИА, ты преподаешь?
Хант кивнул, а потом спросил:
– Неужели наш ужин закончится так скромно?
Не понимая, куда он клонит, Кэтрин переспросила:
– Что значит «так скромно»?
– Это значит, я без ума от тебя. Кэтрин, я хочу, чтобы эту ночь ты была со мной.
– По-моему, ты чересчур прямолинеен. – Кэтрин понизила голос до шепота. Она была на седьмом небе. Ник Хант без ума от нее! Трудно поверить в такую удачу.
– Может быть! Но я точно знаю, что не должен терять ни минуты. Кроме того… – он запнулся, – я убежден, что и ты этого хочешь. Не отрицай!
– Ты всегда такой проницательный?
– Только когда хочу чего-то слишком сильно. – Он выдержал паузу, сжав ее руку своими ладонями, и добавил: – Не заставляй меня повторять это слишком часто, просто поверь: я хочу тебя так сильно, что не в состоянии думать ни о чем другом.
Сердце Кэтрин готово было вырваться из груди. Но ей захотелось слегка помучить Ника.
– А может, для начала нам следует получше узнать друг друга? – Кэтрин одарила его соблазнительной улыбкой. Ник рассмеялся:
– О… это просто замечательно!
– Что именно?
– Ты говоришь, что нужно сделать сначала, тогда как я больше думаю о том, что будет в конце.
– Хочешь сказать, что всегда знаешь, чем завершится очередное свидание?
– Что касается сегодняшнего, то да, – ответил Хант, сам поражаясь своей прямоте. – А вообще, я довольно-таки разборчив… Короче, не всякая женщина удостаивается чести попасть ко мне в постель.
Взгляд у Кэтрин стал острым как кинжал, и Хант понял, что перегнул палку.
– К твоему сведению, я не из тех, кто прыгает из постели в постель. И я никогда не говорила, будто собираюсь с тобой спать.
Ее отказ задел Ханта.
– А тебе и не надо это говорить. Все понятно без слов. Достаточно посмотреть тебе в глаза. – Он не отводил от нее взгляда. – Твоя манера держаться, беседовать говорит о многом. – Он замолчал, представляя, как станет ласкать ее, а она будет стонать от наслаждения. Протянув руку, он коснулся ее обнаженного плеча. – Между прочим, если бы тебе хотелось просто пообщаться со мной, ты бы никогда не надела этого платья.
Кэтрин насторожилась. С какой стати он завел разговор о платье?
– Перестань, Ник! По-моему, ты чересчур самоуверен.
– А ты не воспринимай мои слова в штыки! Я считаю тебя умной женщиной, с которой можно говорить обо всем.
– Очень хорошо! – оживилась Кэтрин. – Тогда давай поговорим прямо сейчас.
– Давай! Только сначала я закажу себе виски с содовой, а тебе «мартини». Не возражаешь?
– Напротив! Я обожаю «мартини»…
– А я тебя! – Он улыбнулся, радуясь, что атмосфера разрядилась, подозвал официанта и заказал напитки.
– Расскажи мне о себе, – сказала Кэтрин.
– Я тружусь на ниве просвещения. – Срочно требовалось что-то сочинить, проявляя максимум осторожности: один телефонный звонок и его легенда может рухнуть. – Работаю на ПИА только тогда, когда не преподаю. – В этой информации ничего нового для нее не было. Он тянул время, пытаясь придумать нечто правдоподобное. – Это, как правило, летом, и в середине зимы… Отпусков у меня обычно не бывает. – Он замолчал, а потом на одном дыхании произнес: – Кэтрин, не могу я сейчас говорить о себе, честное слово. Ты сводишь меня с ума… Я страдаю, я сохну, я без памяти… – Ник был не далек от истины, ибо все равно был не в состоянии поддерживать беседу. Он не сводил с нее взгляда. – Ты обволакиваешь меня словно паутиной, – выразил он свое восхищение.
– Уж не думаешь ли ты, будто я заманиваю тебя ловушку? – лукаво спросила Кэтрин.
– Если бы! Сделай милость, замани… – Все шло как надо, Хант был в восторге. – Между прочим, жалованье, которое я получаю в ПИА, я целиком трачу на свое хобби.
– А что у тебя за хобби?
– Обожаю разгадывать головоломки, – улыбнулся Хант.
Кэтрин – вот это головоломка! Сумеет ли он ее разгадать? Придется постараться! И какого дьявола дернуло ее сочинять всю эту эротику? Хант был уверен, что там нет никакого кода, но решил проследить за ее реакцией, когда ей станет известно, чем он занимается.
– Я занимаюсь толкованием древних манускриптов.
– Невероятно, просто потрясающе…
– Вот сейчас, например, я работаю над так называемым Письмом монаха. Интересуюсь и наскальной живописью. Жду не дождусь, когда отправлюсь в пещеры. Меня всегда больше интересовало не то, о чем люди говорят, а то, о чем они молчат.
– Как интересно! Я тебе завидую… – Кэтрин проявила неподдельный интерес. – Ведь тут важен подход! Скажи, прежде чем приступить к разгадке, с чего ты начинаешь?
Интерес Кэтрин выглядел неподдельным, но вполне праздным. Агенты спецслужб так себя не ведут! – сделал вывод Хант. Они обычно сдержанны. Кэтрин Робинсон явно не Мата Хари.
– С чего начинаю? Нащупываю тропу, ведущую к разгадке. К примеру, могут возникнуть самые разные ассоциации. Порой память подбрасывает случаи из прошлого… Наконец, составляется матрица символов. Обрабатывается имеющаяся информация, то есть где и когда найден манускрипт, кем… Случается иметь дело и с мини-чудесами, как я их называю. Например, термическими записями.
– Что это такое? – Кэтрин сделала круглые глаза.
– Это когда используются симпатические чернила. – Бесцветная жидкость, применяемая в тайной переписке… В годы войны солдаты писали на яичной скорлупе такими вот специальными чернилами. Но написанное становилось видимым только после нагревания либо смачивания определенным химическим составом.
Кэтрин весело рассмеялась:
– Хочешь сказать, тайная переписка велась на яйцах?
– Совершенно верно.
– А чем тебе интересны наскальные рисунки?
– Посвященному человеку они рассказывают немало. Это очень информативный вид искусства…
– Но ведь не единственный, который доносит информацию из глубины веков? Правда?
– Правда! К примеру, в этом платье, Кэтрин, ты тоже произведение искусства, так что я вправе ждать и от тебя интересного рассказа.
Кэтрин пожала плечами, отчего обнажилась ложбинка между грудями, что не осталось незамеченным Хантом. Какую информацию он от меня ждет? – подумала она, а вслух сказала:
