создавало. По крайней мере одну способность Дракулы Брэм Стокер осветил верно: вампиры могут спокойно разгуливать при дневном свете.
Мы направились к автобусной станции, которая была в трех кварталах отсюда. Когда мы искали жилье, Маргерит мало интересовало, сколько спален или уборных в квартире и даже сколько нужно платить. Она выбирала жилье, исходя из того, насколько легко из него можно выбраться и скрыться.
— Мне очень жаль, mon chaton, — произнесла она в очередной раз, пока мы бежали. — Я знаю, что тебе здесь нравилось и что ты очень ждала свидания, назначенного на субботу.
— Я еще поживу.
— Но он тебе нравился.
— Парень как парень, — пожала я плечами. — Скорее всего, оказался бы еще одним похотливым шустриком.
Пребывание в бегах означало прохождение школьного курса на дому. А это, в свою очередь, ограничивало возможности встречаться с ребятами. К сожалению, большинство из них знало о своей популярности. Люк показался мне другим, но я убеждала себя, что это видимость. Так легче расставаться.
Мы свернули за угол ночного магазина, я вспрыгнула на деревянную ограду и побежала по ней.
— Не так быстро, Кэт, — услышала я позади себя голос Маргерит. — Свалишься!
Я обернулась и улыбнулась ей:
— Никогда! Ты забыла, что я веркэт?[4]
— Таких существ нет.
— Это потому, что я первая.
То была наша старая игра, и каждый знал свою роль наизусть.
Я любила кошек, с тех пор как себя помню, и уверена: это как-то связано с моими сверхъестественными способностями. Маргерит отрицает подобное; она говорит, что никаких веркэтов не существует. По ее мнению, я так люблю всех кошачьих потому, что, когда я была маленькой, люди всегда говорили, что я похожа на одного из представителей этого семейства из-за моих гладких и блестящих каштановых волос и миндалевидных зеленых глаз. Маргерит сама с первого дня нашей встречи стала называть меня chaton — котенок.
Раньше, когда я жила с родителями и у меня было имя Кэти, я хотела, чтобы меня звали Кэт, но мама говорила, что это глупо и что Кэти — замечательное имя. Когда я убежала вместе с Маргерит, мне пришлось сменить имя, и я охотно это сделала, потому что мечтала называться как-нибудь более причудливо, экзотично и созвучно ее имени[5]. Так я стала Кэтианой, но все называют меня просто Кэт.
Пробежав по деревянной ограде, я спрыгнула на землю позади автобусной станции. Маргерит сразу взяла меня за руку.
— Когда войдем внутрь, ты все время должна быть рядом со мной, — потребовала она. — И не вздумай убегать!
— Мне же не пять лет, Магс, — сказала я.
Я могла бы еще добавить, что это ее выслеживают охотники, на что Маргерит заметила бы, что она и меня подвергает опасности. И если им представится случай, они схватят меня и используют как приманку. На это я ответила бы, что, если меня поймают, ожидая заполучить шестнадцатилетнюю девчонку-истеричку, их ожидает настоящий шок, но я не настолько глупа, чтобы подвергать себя опасности. Первое правило боевых искусств гласит: нельзя недооценивать противника, а об этих противниках я абсолютно ничего не знаю. Маргерит говорила, что они должны быть экстрасенсами — псе охотники за вампирами такие, потому что обычные люди ничего не знают о нашем мире. Возможно, нам предстоит иметь дело с кем-то вроде колдунов, полудемонов или даже вервольфов.
Мы вошли в заваленный хламом закоулок, и я увидела торчащую из картонного ящика ногу.
— Вот и обед, — сказала я, указав на нее.
— У нас нет времени…
— Мы найдем время, — возразила я, понизив голос, и подошла к ящику. — Без твоей энергии нам не обойтись.
Нагнувшись, я заглянула в ящик. Лежащий там парень крепко спал. Жестом я подозвала Маргерит. Она в нерешительности посмотрела внутрь, затем на меня. Она не хотела делать это у меня на глазах, но я оказалась права: энергетическая подпитка была необходима.
И вот Маргерит аккуратно просунула голову и плечи внутрь ящика. Повисла пауза. Я не видела ее лица, но знала, что сейчас она обнажает свои клыки. Нападая, она делает это со стремительностью и точностью ястреба. Вот ее клыки вонзились в плоть бездомного. Он проснулся и резко приподнялся, но, не успев издать ни единого звука, отключился и рухнул обратно на дно ящика. Дело в том, что слюна вампиров содержит успокаивающие и усыпляющие вещества, обездвиживающие их жертвы, пока они питаются. Как я уже говорила, хищники, чье развитие находится на стадии совершенства.
Пока Маргерит питалась, я не отводила взгляда в сторону. Зачем? Она же не отворачивается, когда я вгрызаюсь в гамбургер. Люди убивают животных, чтобы их поедать. Вампиры «вырубают» людей, чтобы позаимствовать немного крови. В клиниках доноры жертвуют пол-литра своей крови для спасения жизни других людей. Что плохого в том, если вампир для поддержания собственной жизни черпает ее, свежую, из первоисточника? Маргерит говорит, что я все упрощаю. А на мой взгляд, она усложняет ситуацию.
Закончив питаться, Маргерит залепила ранку на шее парня, удостоверилась, что с ним все в порядке, и су-мула ему в карман пять двадцатидолларовых банкнот. После этого она жестом предложила следовать за ней и направилась дальше, в конец закоулка.
Из пяти человек в помещении станции двое спали, откинувшись на спинки сидений. В кулаках они сжимали билеты, словно для подтверждения их права находиться здесь. Но я была готова поспорить, что, если проверить эти билеты, срок их действия окажется истекшим еще месяц тому назад. Бомжи, как и тот парень в закоулке.
Маргерит схватила меня за локоть.
— Мы вернемся домой, — прошептала она, — я обещаю.
— Да я и не думала об этом.
Хотя, конечно, я думала. Мне не хватало дома. Не самого помещения или окружающего его пространства, а именно чувства того, что у меня есть дом и это пространство. Даже когда я проходила мимо вывешенного на стене расписания автобусов, не могла удержаться, чтобы не просмотреть весь список пунктов следования, и нашла среди них название моего города — Монреаль. Это не тот город, где я родилась, но там был мой настоящий дом — мой и Маргерит, — но нам пришлось покинуть его, когда охотники за вампирами выследили ее два года тому назад.
Мы подошли к кассе.
— Кэти, — услышала я сзади женский голос.
Я не обернулась. Маргерит отучила меня от такого рефлекторного движения много лет назад. Но внутренне я вся напряглась и подняла голову. В стеклянной ограде кассы я увидела отражение приближающейся ко мне женщины. Она улыбалась.
— Кэти.
Маргерит поймала мою ладонь и крепко ее сжала. Я неторопливо оглянулась назад и увидела эту женщину. Внутри у меня все похолодело — внезапная, инстинктивная реакция. Что-то сидевшее очень глубоко в моем подсознании говорило, что я знала ее и что надо бежать как можно быстрее.
Продолжая сжимать мою руку, Маргерит направилась к двери. Когда мы устремились наружу, женщина лишь смотрела нам вслед.
— Она знает мое имя, — сказала я.
— Да, им известно о тебе. Вот почему…
— Она знает мое настоящее имя.
Маргерит отвела взгляд. Я остановилась. Она потянула меня за руку, но я не двинулась с места.
— Что происходит?..
— Не сейчас. Нам надо уходить.
Я стояла.
