поверил. Но это так.
Мейзи покачнулась.
— Но ты все еще считал, что я люблю Тима?
— А кто бы так не считал? — устало сказал он. — От шокирующей новости о его смерти у тебя начались преждевременные роды.
— Нет. — Она тряхнула головой. — Причиной мог стать несчастный случай или что-то еще.
— Стресс…
— Возможно, — перебила она. — Но я одна знаю подлинную причину своего стресса.
Нахмурившись, он посмотрел ей в глаза.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только я одна знаю, что простилась с Тимом Диксоном в маленькой хижине в Тонге, потому что больше не любила его, потому что никогда не любила. Да, его смерть стала для меня шоком, и это было печально. Печально для Сюзи, печально потому, что это была смерть молодого человека, но была ли она опустошающей для меня? Нет.
— Так что?..
Его слова повисли в воздухе.
— Это из-за тебя я испытывала стресс! Я поняла в тот день, что не смогу больше жить с тобой, зная, что у меня нет никакой надежды.
— Но, — он помолчал, — в тот вечер, в ресторане на берегу, мне показалось, что ты ищешь оправдание для Тима. Я никогда не забывал об этом.
— Да, это так, но только потому, что, нравится мне это или нет, он всегда будет частью Сюзи, поэтому мне хотелось найти какие-то смягчающие обстоятельства для него. Ради нее. Вот и все.
Выражение его лица не изменилось.
— Когда?
— Что когда? — не поняла она.
— Ты полюбила меня?
Мейзи закрыла глаза.
— Почти… почти с самого начала.
— О, Мейзи, — выдохнул он.
Но она продолжала:
— А в тот день, когда умер Тим, Соня рассказала мне о том, почему она стала такой, какой стала. Что виной этому был сложный брак ваших родителей. Может, поэтому и ты так цинично относился к любви. И это только добавило мне страданий.
Слезы сверкнули на ее ресницах.
— Мейзи. — Он взял ее за руку. — Да, я был циничен. Поэтому и считал, что для меня годится только брак по расчету. Мои родители прошли через ад, а мы с Соней последовали их примеру. — Он вздохнул. — Но ты не проявляла никаких признаков страдания, пока я не сказал тебе о Тиме. Ты была легкой и веселой.
Она с усилием улыбнулась.
— Если бы ты только знал, какое это мучение — стараться быть легкой и веселой…
— Мейзи…
— Нет, пожалуйста, дай мне договорить. Не знаю, как тебе объяснить, но, будучи Мейрид, я с головой уходила в свою музыку. Это та область, где я могла отгородиться от всего остального… Потом, например, на вечеринке у Сони, единственным моим спасением было отгородиться от всех стеклянным колпаком. Не знаю, толково ли я объясняю, но…
— Толково, — сказал он очень спокойно. — Можно я скажу тебе, как это произошло со мной?
— Да, пожалуйста, — прошептала она.
— Все, что меня когда-то волновало, исчезло, когда я увидел тебя на больничной койке. Тогда я понял, что ты — главное для меня и моя жизнь без тебя будет сущим адом. В конечном итоге Мейзи и Мейрид слились воедино и стали, — он помолчал, — единственной девушкой в мире, созданной для меня. Но тут-то и началось настоящее мучение.
— Раф? — Она приблизила к нему лицо, недоверчиво смотря ясными зелеными глазами. Ее губы дрожали, и сама она дрожала как осиновый лист. — Скажи, а мне это не снится?
Он улыбнулся и прикоснулся пальцами к ее лицу.
— Когда я нахожусь вдалеке от тебя, ты не выходишь у меня из головы. Единственное, что мне нужно, — это знать, что ты принадлежишь мне, а я тебе. И это правда.
— Извините меня.
Они оба резко повернулись и увидели человека, который смущенно смотрел на них.
— Я услышал всплески и прибежал, но вы сами выбрались. Вы были… поглощены разговором, поэтому я не подходил, но… Это не ваша ли сумочка, мисс? Я нашел ее на пристани.
— О, спасибо! — выдохнула Мейзи, а Раф протянул руку и взял сумочку.
— Спасибо, дружище, — поблагодарил и он.
— У вас все хорошо?
— Лучше быть не может, — заверил его Раф. — Вообще-то, нам не привыкать нырять.
Незнакомец взглянул на них и пожал плечами.
— На вашем месте я бы обсушился и обогрелся, чтобы не схватить воспаление легких.
— Неплохая идея, — мрачно сказал Раф и повернулся к Мейзи, которая изо всех сил старалась не рассмеяться.
— У тебя нет случайно ключей от яхты в этой сумочке, любовь моя?
— Есть, — сказала она и достала ключи.
Они дружно хохотали, стоя, мокрые, в салоне «Эмили» и обнимая друг друга.
— Он, вероятно, считает нас сумасшедшими, — прыснула Мейзи.
— И он прав. Я действительно схожу с ума по тебе. Однажды я уже раздевал тебя без разрешения и думаю, что это надо сделать снова.
И он начал раздевать ее.
Мейзи положила ладонь на его руку.
— Сюзи… — Она рассказала, что случилось с ее мобильным телефоном. — Мне надо позвонить.
— Она в полном порядке. Я разговаривал с Грейс всего за несколько минут до того, как наскочил на тебя. Хотел узнать, не звонила ли ты. Сюзи накормлена и теперь, похоже, проснется не скоро.
Мейзи вздохнула с облегчением. Она помогла ему освободиться от промокшей куртки.
— Нам надо принять душ, и не только чтобы продолжить традицию, но и чтобы согреться и смыть грязь.
Он прищурился.
— Ты, правда, хочешь, чтобы мы приняли душ?
— Правда. Однажды мне даже пригрезилось что-то о душе… на яхте…
Он приложил палец к ее губам.
— Больше ни слова.
Он снял с себя оставшуюся одежду, подхватил Мейзи на руки и понес в душ «Эмили».
Мейзи взглянула в его глаза и увидела в них вопрос. Она обвила его руками и прижалась к нему.
Их поцелуй был таким, о каком она только могла мечтать.
Он поднял голову затем, чтобы спросить ее, думает ли она все еще, что это ей снится.
— Нет, — выдохнула она. — О, нет! Но, может быть, не будем останавливаться? Это же чистое волшебство.
Он тихо засмеялся.
— Теперь меня ничто не остановит. Пойдем в спальню.
Мейзи первой прервала восторженное молчание.
— Раф, — прошептала она с закрытыми глазами. — Ты был великолепен.
Он поцеловал ее веки.
