задрожали.
— Амбиелли снова в Нью-Йорке, — сказал Алэн. — Мне говорили. — Он покосился в сторону Солсбери. — Я не верю в эти «грехи, за которые должен расплачиваться...». Какой-то сенсуализм. Небось Линч хотел отвлечь ваше внимание.
Он презрительно скривил губы.
— Но если мистер Линч не солгал, — убитым голосом начала Марта, — и если он подслушал именно этого человека, тогда где теперь он?
Солсбери отметил про себя, что если Линч не солгал, то теперь он, возможно, мертв. Как и старик- сторож. Но он промолчал, только облизнул губы.
— О нет, просто он скрывается, — презрительно заметил Алэн. — Прячется по углам. Это вероятнее всего. Такие люди, как Линч, преувеличивают опасность Амбиелли. Разумеется, частично из восхищения. Но я не думаю, чтобы он был честен. Если да, то почему бы ему не назвать имена?
— Из страха, — пояснил Солсбери.
Брови Алэна в недоумении взлетели вверх.
— Линч боялся, — медленно пояснил Солсбери. — К тому же это имя никому ничего не говорило. Я хочу сказать, вчера.
— Или же он таинственно намекнул на это, чтобы увести нас с верного пути, — скептически предположил Алэн.
— Ты допускаешь, что он может бояться. Однако ты считаешь недопустимым, что он знал о той опасности, которой себя подвергает, — заметил Солсбери.
— А зачем ему подвергать себя опасности? — уже с издевкой спросил Алэн.
— Допустим, из добрых побуждении.
— Такое не в его натуре. Уверяю вас.
«Такая самоуверенность, — думал Солсбери. — Будто мы никогда не совершаем поступков, противоречащих нашей натуре. Так уж и возможно предугадать каждый наш шаг?»
— Разумеется, я не спешу делать выводы, — сказал Алэн, и Солсбери закрыл глаза. — Я лучше позвоню в агентство. Интересно, что там у них имеется на Амбиелли? Это может пригодиться. — У Алэна был деловой вид.
— Я хотел бы... — Солсбери как щитом прикрывал ладонью глаза, чтобы скрыть проглянувшую в них тревогу. — Алэн, повремени денек. Прошу тебя.
— Однако...
— Если они свяжутся со мной... Разве ты не понимаешь?
«Оставь это, — думал он. — Может, она цела и невредима. Не затевай возни, чтобы у них не оказалось повода для подозрений. Не сейчас. Еще рано».
— Поверьте, я, как и вы, не хочу рисковать. Ничем, сэр. Но я не считаю, что тут есть риск. Вы себе не представляете, как осторожно работают эти люди. Не то, что неуклюжие фанфароны-полицейские. К тому же я допускаю, что в полиции есть шпионы. Однако я уверен...
— A y меня этой уверенности нет, — оборвал его Солсбери. — Я не хочу ни малейшего риска. Никакого дополнительного риска.
Алэн поджал губы.
Марта тряхнула своей взъерошенной головой.
— Будь к нам снисходителен, Алэн, — резко сказала она.
— Я понимаю ваши чувства. Все понимаю. Это парализует. — Он расправил плечи. — Такие вещи, как правило, сопряжены с нечеловеческими усилиями.
— Спокойной ночи, — отрывисто пожелала Марта, схватив обеими руками сумочку с вязанием.
Чарлз Солсбери проводил Алэна до двери. Вернувшись, он увидел, что его жена сидит с закрытыми глазами, зажав в обеих руках кусочек шелка, который она хранила в сумочке с вязанием.
— Я рада, что мы ничего ему не сказали, — пробормотала она и открыла свои затуманенные глаза. — Он действует мне на нервы.
— Мне тоже.
— Будто речь идет о ком-то чужом, а не о нашей Кэтрин.
«Нет! — Мозг Солсбери работал судорожно, прерывисто. — Кэтрин должна быть всегда, везде и всегда».
— Знаю, — вслух сказал он и коснулся багрового шарфа, который она держала в своих руках. Этот знак пришел вместе с письмом. В нем заключалась их надежда. — Еще один день, — вздохнул он.
— О, если бы это случилось сегодня вечером. Если бы в записке было сказано «сегодня вечером».
— Нет, нет. Ну как ты не понимаешь? Они дают мне время, весь завтрашний день, чтобы я мог достать наличными. Им нужны деньги. Это их единственная цель.
— Ну конечно же, Чарлз.
— Они дают мне время их достать. Вполне благоразумно.
Он притворялся.
— Да, да, понимаю. — Она склонила головку, внимая его доводам. Так лучше обоим.
«О, моя мужественная девочка», — думал он.
Кончался четверг, пятнице предстояло тянуться нескончаемо.
ГЛАВА X
Просто не верилось, что миновал четверг. Проснувшись, Кэй подумала: «Да ведь уже пятница! Не может быть!»
— Сегодня пятница? — спросила она.
— Насколько мне известно — пятница, и уже за полдень. И почему бы не спать по ночам? — Голос у него был хриплый.
Она знала, Сэм не сомкнул глаз.
— Потому что я все думала, как бы убежать.
Она сердито села на кровати.
В черных глазах сверкнули искорки смеха. Он спокойно разъяснил ей, что это бесполезно.
— Почему, Сэм? Ну позволь мне бежать.
— Потому что ты слишком молода и глупа, вот потому и нет.
«Может, это всего лишь отговорка?» — мелькнуло в ее голове.
— Одному Богу известно, что с тобой может стрястись, — проворчал он.
— Богу известно, что со мной стрясется, а тебе нет.
— Верно. Вот кофе и семга.
— Семга!
— С галетами, чтоб сытней. Это тебе, сестра, не «Уолдорф».
Она вошла в ванную и заперла за собой дверь. На уровне узкого грязного окошка росла буйная желто-зеленая трава. Она умылась, расчесала волосы, потом раскрыла дверь и сказала:
— Тут настоящий свинарник.
Подстегиваемая справедливым гневом, быстрыми энергичными движениями заправила кровать, убрала на полках. Потом направилась в узенькую, лишенную удобств походную кухню и принялась воевать с царящим там беспорядком.
И тут ей бросилась в глаза дверь в левой внешней стене. Она тихонько подошла к ней, взялась за ручку. Не заперто. Всего-навсего стенной шкаф. Она вздохнула. Сэм следил за ней, привалившись к стене.
— Ты никому не веришь. А я верю, Сэм, это глупо. Не будем же мы сидеть тут целую вечность. А все только потому, что ты не знаешь, что теперь делать. Я верю отцу и матери.
— Естественно. Алэну тоже?
