– Возможно, и от них, – пожал Илья плечами.
– Пойду во двор отнесу. Вчера вечером уже такую же посылку выбросил, правда, вчера было пять голов, а сегодня почему-то четыре. Одну не доложили. Безобразие!
– А ты жалобу напиши.
Илья стал спускаться по лестнице.
– Подожди, я с тобой, – окликнул его Сергей.
Они вышли во двор. Сергей внимательно оглядывался крутом. Сверток опустили в помойный бак.
– Знаешь, Илья, – остановил его Сергей возле парадной. – Ведь ты находишься в опасности. Рано или поздно городская чудь доберется до тебя. Ты думал об этом?
– Конечно, думал, – признался Илья.
Действительно, много раз он с ужасом вспоминал то, что вынес из-под земли тайну древнего народа и что они не успокоятся, пока не поймают его и не сотрут часть памяти… а может быть, и всю, чтобы превратить его в полного идиота и полностью уже обезопаситься. Но не мог он, не хотел покидать этот город. Что-то перекувырнулось в душе Ильи за то время, пока он жил в Петербурге. Бывало, ночью, когда плохо спалось, он с тоской думал: «Завтра же сяду в поезд и уеду в свой спокойный, тихий Новгород. Устроюсь снова работать на электрическую подстанцию, буду книжки читать… – а потом вдруг одумывался: – Да как же я без этого сумасшедшего города?! – и в ужасе холодел: – Нет! Уеду!»
А когда просыпался наутро, водоворот событий снова закручивал его, и снова вихрь мчал дальше. И снова кругом была опасность, смерть, ужас… Как он может покинуть этот город с его приключениями, еще не раскрытыми тайнами… С Жанной, наконец! Слишком многое связывало его уже с ним корнями… Да, корнями, ведь у него под землей был ребенок… и он оказался невольным продолжателем древнего живущего под землей народа чуди. Как он мог оставить этот пусть даже полный смертельной опасности город? Как?!
– Знаешь, Сергей, китайский философ Лао-цзы когда-то где-то написал: «Стоящий на цыпочках не простоит долго». Это ты сказал мне полгода назад. За эти полгода я успел постоять на цыпочках в буквальном смысле и скажу тебе, что Лао-цзы был прав. Но только здесь я чувствую жизнь, чувствую, что я живой… Ну, может быть, пока живой. Только в этом городе мне хорошо. И потом, помнишь? Я приехал из Новгорода, чтобы разобраться. Но ведь я не во всем еще разобрался.
Сергей улыбнулся:
– Я знал, что ты приблизительно так ответишь.
Они вошли в парадную и поднялись до дверей квартиры. На звонок тут же открыла Карина.
– Что случилось? – с порога спросил Сергей, только мельком бросив на нее взгляд.
Друзья вошли в прихожую.
– Да нет, ничего не случилось, все в порядке, – повела Карина плечами.
Но голос у нее был какой-то необычный, словно она что-то недоговаривала. По ней всегда было заметно, когда она что-нибудь пыталась скрыть. Сергей не стал настаивать. Раздевшись, друзья прошли в кухню. Карина стала подавать на стол.
– Этот жлоб-то – Транс – не являлся? – полюбопытствовал Илья. Он жутко проголодался за сегодняшний день.
– Не являлся, – сумрачно ответила Карина.
В кухню, по обыкновению скорым шагом, вошел горбун, три раза обежал вокруг стола и удалился.
– Ложку у меня спер, – пожаловался Илья.
Карина подала другую.
– Слушай, когда ты этого горбуна придурковатого в психушку обратно возвратишь? Ведь он достал меня окончательно, все тырит…
В кухню вошел Басурман и тихонечко уселся на табуретку в углу. Под глазом у Басурмана красовался тщательно припудренный синяк.
– Вон, на Басурмана разлагающее действие оказывает, – продолжала Карина. При его упоминании Басурман испуганно вздрогнул и, втянув голову в плечи, покосился на свою невесту. – Теперь, как только горбун бредятину нести начинает, он сразу к нему и стоит слушает, как приклеенный, – уперев руки в бока и выпятив обширную грудь, громогласно вещала Карина. – Он, стервец, на Басурмана своей болтовней плохо влияет…
– Подожди, Карина, ведь горбун бред сплошной несет, – вступился за бредовика Илья. – Его и русский человек не понимает, а этот и совсем гвинеец – он по русски-то ни бельмеса.
– Вот он – не понимает! – Карина сунула в нос Илье фигу. – Все он понимает! О чем же они, по-твоему, тогда разговаривают? Да и Басурман совсем безнравственный от проповедей бредовика сделался. Никогда он, людоед несчастный, ко мне не лез! А тут лезет. Глазищи во!! И лезет, лезет!.. Прямо еле сладила. Давай увози горбуна к чертовой матери. А то я дверь на лестницу открытой оставлю, пускай по дому шлындрает. Здесь все-таки жилая квартира, а не дурдом…
Карина совсем распалилась.
– Ладно, придумаем что-нибудь, – обнадежил ее Сергей.
– Да, тебе, Илья, твоя хромоногая звонила. Три раза, – мгновенно успокоившись, сказала Карина.
Когда Илья с Сергеем ложились спать, Сергей, задумчиво теребя ус, сказал:
– А ведь действительно, что с горбуном теперь делать? Китайца, что характерно, уже в живых нет. Значит, все его россказни о подземных лабораториях нам не потребуются.
– Я думаю, что он нам все уже рассказал, вот только расшифровать это сложно будет. Раз уж у тебя
