истекают, что Жанна вдруг исчезнет, скроется за пеленой времени, и он больше ее не увидит, не сожмет в объятиях, не почувствует вкуса ее губ…
– Джо искал могилу графини де Гаше на старом кладбище, – вымолвила она. – Я рада, что он ее не нашел. Эту могилу искали еще его отец и дед. Смешно! Разве кто-нибудь станет прятать сокровище в собственном гробу?
Крапивин целиком разделял ее мнение. Схоронить клад в гробу – лишить покоя свои же бренные останки.
– Джо говорил, что их предок был резчиком по камню и Гаше заказала ему пару надгробных плит, чтобы потом выбрать лучшую. Якобы графиню поразила его фамилия – Бальзамов, – напоминающая ей о Джузеппе Бальзамо, графе Калиостро.
– Надгробных плит было несколько? – удивился Нико.
– Не знаю, – покачала головой Жанна. – Джо постоянно приставал ко мне с этим. Он твердил, что я должна вспомнить, где клад. Раз у меня такой же шрам, как у графини, значит, мы с ней связаны. Покойница выбрала меня, чтобы подать весточку с того света. Там ей камни ни к чему, а нам могут пригодиться.
– Вот почему к Джо приклеилось прозвище Калиостро.
– Он сам называл себя так. Дурачился! Ему нравилось, когда люди приходили в изумление от его фокусов. Джо творил с картами чудеса. Он был шутом.
– Тебе его жаль? – нахмурился Крапивин.
– Не очень. Он был злым шутом. Обращался со мной по-свински, а потом проиграл меня Валицкому, словно вещь.
– За это ты его убила?
Жанна всплеснула руками и закричала:
– Сколько можно повторять, что я никого не убивала! Это все Валицкий… или ты… – едва слышно добавила она. – Я боюсь его, боюсь тебя. Я всех боюсь…
Глава 34
Дома Крапивин торопливо побросал вещи в сумку и предупредил мать, что срочно улетает в командировку.
– Где ты ночевал? – упавшим голосом спросила та.
– У любовницы. Я уже большой мальчик, ма! – разозлился он.
Берта Евгеньевна заплакала. Неужели Жанна нарушила их договор? Обещала уехать, а сама продолжает морочить Нико голову. Как только за сыном закрылась дверь, она схватилась за телефон…
Тем временем Лавров ездил по городу в поисках платьев, камзолов и прочих предметов из списка. Он уже почти все достал, оставалось купить зеркало, подсвечники, набор свечей и можно ехать в Черный Лог за Глорией.
Встреча с Крапивиным и Анной-Жанной была назначена в аэропорту. Все четверо условились лететь одним рейсом. Лавров изнывал от любопытства, какая она из себя – Жанна де Ламотт
В зале аэровокзала Крапивин не выпускал руку Жанны из своей. Он понимал, что завтра все должно решиться. Дама из Черного Лога и ее помощник зря тащиться в Крым не будут. Для поездки есть веская причина, которая может касаться одного – камней из «ожерелья королевы». Бог с ними, с брюликами, – Нико никогда не был фанатом ювелирных изделий, даже эксклюзивных, – его захватила легенда, связанная с этим бриллиантовым колье, и женщина, которая совершила ограбление века.
Неужели он держит за руку саму графиню де Ламотт де Гаше? Разве такое возможно? Если это обман, то ему хочется быть обманутым.
«Она убийца, Нико, – нашептывал ему внутренний двойник. – Ей ничего не стоит зарезать человека. Она живет в призрачном мире и сама – призрак. Ее преследуют воображаемые враги. Она опасна! Ею движут подсознательные инстинкты и жажда мести, ее поступки невозможно предугадать. Сегодня она – робкая овечка, а завтра может стать монстром!»
На этой угрожающей ноте второй Нико заткнулся, потому что первый увидел у буфетной стойки… Лорика. Танцовщица была затянута в короткий пиджачок и брюки-дудочки, на ее руке висел плащ, а у ног стоял чемодан на колесиках.
Крапивин подумал, что обознался. Но женщина в дудочках повернулась, и его сомнения рассеялись.
– Идем отсюда, – сказал он Жанне, увлекая ее в сторону.
– Что случилось?
– Ничего. Просто не стоит светиться.
Жанна поняла его по-своему. Она сама то и дело оглядывалась по сторонам.
– Валицкий наверняка уже здесь, – прошептала она, прижимаясь к Нико. – Он следит за мной!
– Не говори глупости. Откуда ему известно, что мы улетаем? Ты успела сообщить? Пока я ездил домой, у тебя была куча времени.
– Он дьявол…
– Хватит! – взорвался и без того напряженный донельзя Крапивин. – Забудь о нем!
Он незаметно искал глазами Лорика, но та, видимо, осталась в буфете пить кофе. Нико подмывало позвонить ей и напроситься в гости. Интересно, что она скажет?
– Мы кого-то ждем? – догадалась Жанна.
– С нами летят двое моих друзей, – солгал Крапивин. – Случайные попутчики.
– Где же они?
– Задерживаются. Ладно, пошли на регистрацию.
В очереди на проверку паспортов он не выдержал, отошел в сторонку и позвонил Лоре. Та ответила не сразу.
– Алло, котик, ты?
– Я соскучился, – вполголоса заявил Нико. – Давай встретимся.
– Не получится, котик, извини, – сладко пропела в трубку любовница. – Только через неделю.
– Почему?
– Я занята.
Она ни словом не обмолвилась о том, что сидит в аэропорту, ожидая рейса. Должно быть, какой-нибудь папик пригласил ее провести вместе несколько дней. Крапивину это не понравилось. Что, если Лорик следит за ним?
Дама из Черного Лога со своим плечистым спутником чуть не опоздали на регистрацию.
Николай с облегчением представил их встревоженной Жанне. На ней лица не было.
– Боитесь летать? – с улыбкой спросила Глория.
– Да, ужасно, – схитрила та. – Мне уже плохо. А что будет в самолете, лучше не представлять.
На самом деле ее беспокоило что угодно, кроме полета. Она пыталась понять, кто эти двое и зачем Крапивин везет их с собой в Крым. Что он задумал?
– Мы ведь сможем остановиться у тебя дома? – заявил он, не спросив у нее согласия заранее. Теперь отказать этим двум милым людям было бы невежливо.
– Если вас не смущает беспорядок и отсутствие сервиса… – пробормотала Жанна.
– Нас не смущает, правда, Рома? – обернулась к своему спутнику Глория.
Тому ничего не оставалось, как подтвердить, что он неприхотлив и обожает походные условия.
Общий разговор не клеился. Объявили посадку. До последнего момента Крапивин ждал, не появится ли Лорик. Танцовщицы не было. Она, по-видимому, летела другим рейсом и вовсе не в Крым.
«Значит, совпадение», – успокоился он, устраиваясь в кресле, чтобы вздремнуть…
Симферополь светился в ночи тысячами огней.
Путешественники вышли из здания аэровокзала утомленные и озабоченные. Крапивин опять переживал
