посмотрел на него Соловей.
— Да я ничего…
Он даже не знал, что сказать ему в ответ.
— Ты чего это, жлоб, «карасей» «терпилами» быть заставляешь?
— Не понял…
— Кому, падла, давал адреса «цеховиков», которые твоих баб харят?
Теперь Гена понял все. Каким-то образом Соловей узнал о том, что он наводил Скрипача на квартиры подпольных миллионеров. Только ему какое до этого дело?.. Ах да…
— Я отдам, я все отдам…
— Что ты отдашь? — заинтересованно посмотрел на него Соловей.
— Со Скрипачом я работал. В доле с ним. Он мне пол-«лимона» на карман накинул…
— Со Скрипачом, значит, работал… Пол-«лимона» он тебе за наводку отстегнул. Хорошо хоть, луну мне тут не втираешь. Смотри, если горбатого лепить будешь, долго не проживешь… Кстати, о горбатом. Мне тут шепнули, что ты с ментом Горбуновым по малолетке кентовался… Так?
— Был грех…
— Ну почему грех?.. Он хоть и мент, а не такая гнида, как ты. Хотя и его придавить надо…
Значит, Гену придавить собираются. А это значит, удавку на шею… Его тело налилось свинцовой тяжестью.
— Ты Горбунова на меня, падла, навел?
— Да ты что, Соловей, гадом буду…
— А ты и есть гад… Ладно, не кипишуй, не сучишь ты на Горбунова… Ты мне вот скажи, гниль, чем тебе Скрипач мешает? Чего ты в расход пустить его хочешь?..
— Да все из-за «карасей» этих драных…
— А-а, палева, значит, ржавый, боишься?.. Да ты бы лучше узнал сначала, кто такой Скрипач. Я вот узнал. Он вор, «черная масть». Его каленым железом будут жечь, но он подельника своего не сдаст… Это о нем молва такая среди блатных ходит. А это тебе не туфта. Он в авторитете. За него сходняк меня к высадке на луну приговорит. А ты мне за него пять «косарей» подгоняешь. Не маловато?
— Не знаю…
На Гену жалко было смотреть. Но Соловей наслаждался его беспомощностью.
— Если я надумаю Скрипача в Сочи двинуть, то ты мне все пол-«лимона» за него и отстегнешь… Вкурил?
— Куда денешься…
Уж лучше с полмиллионом расстаться, чем с жизнью. Гена лелеял надежду на помилование. Надежда, как говорится, умирает последней.
— Короче, жить будешь, — заключил Соловей. — Но лучше бы ты сдох. В подвале у меня будешь париться. Пока не узнаю, чего менты от тебя хотят. Если закопать, тогда тебе писец. Ты уж извини…
Ну и мурло же этот Колода. Уж насколько он, Соловей, ненавидит воров типа Скрипача, и то уважает его. Навел он кое-какие справки об этом бродяге. А этот гнида замочить его хочет. Подельник ему мешает… Впрочем, в его действиях есть логика.
— Соловей, базар есть, — к нему подошел Клест.
— Валяй.
Не прогонять же его.
— Нашел я козла, который Стрижа вальнул…
— Ну? Кто такой?
— Скрипач…
Снова Скрипач… Надо бы накинуть ему стрелку. Перетереть давно уже пора. На бабки его расколоть надо, которые он у «карасей» увел. Если Колоде целых пол-«лимона» обломилось, то сколько же у Скрипача осталось?.. А потом грохнуть его надо. Как-никак он Стрижа завалил. Этого простить нельзя.
За таких, как Скрипач, воровская сходка может и приговор смертный вынести. Об этом он, кстати, и говорил Колоде. Только никакого сходняка он не боялся. Срать он на воров хотел!
На «стрелку» с ним Скрипач, может быть, и явится. Но и на хвосте блатарей тригорских привести может. А этого Соловью не нужно. Не тот разговор склеится. Поэтому Скрипача нужно к нему тем же манером привести, что и Колоду. Пацаны уже давно наловчились мешки на голову накидывать. И Скрипача связанного сюда без проблем приволокут.
— Короче, Клест, бери с собой Дятла и вперед, за Скрипачом. Мешок на голову и сюда. Без него не вертайтесь…
Такая жизнь уже в печенках у нее сидела. Ну сколько можно от кого-то прятаться? Да, на Женю жаловаться было грех. Он заботился о ней, в постели удовлетворял ее. И с деньгами у него никаких проблем не было. Все подарки дорогие ей покупал. Но вечно его где-то целыми днями носило.
Сколько можно прятаться? Невмоготу уже… А еще ее к мужикам тянет. Как-то не задумывалась она над тем, что панель — это ее призвание. Теперь вот задумалась. Да, она прирожденная проститутка, и никуда от этого не деться. А еще думала завязать с этим делом, когда за Женей шла… Надоел он ей уже, если честно. С кем бы другим передок почесать…
Таня шла к магазину, незаметно озираясь по сторонам. Как будто за ней следили. А может, и следили, кто его знает? Может, ее менты пасут, чтобы срок навесить за козла того, который ее ударил… Ну сколько уже можно бояться, от всего шарахаться?..
— Привет, крошка! — услышала она шепот над ухом, когда заняла место в длинной очереди за колбасой.
Она повернула голову и увидела мужика, который был тогда у «Большого Урала» с мужиком, которого Женя заколол.
— Это ты! — вскрикнула она.
— Тихо, цацка, мышей разбудишь… Пойдем, перетереть надо…
Он отвел ее к витринному стеклу универмага, где никто не мог помешать их разговору.
— Чего тебе? — настороженно спросила она.
— Жить хочешь?
— Чего? — возмущенно протянула она.
— Ты о Соловье слышала?
Кто же о нем не слышал?
— Ну…
— Привет он тебе шлет… Злой он на твоего Скрипача. Человека нашего он кончил…
— А я при чем?
— Скрипача мы кончим. И тебя кончим… Заметь, не в тебя, а тебя кончим…
— Да пошел ты!
— Слушай, коза, на меня буром переть не надо. Я ведь тебя и здесь шмальнуть могу…
Тане стало тошно. Она знала, кто такой Соловей. Его бандиты с легкостью шли на мокрое дело. Грохнуть человека для них все одно, что в туалет поссать сходить. И этот ублюдок из них. Не зря поверх рубашки на него пиджак наброшен. А под ним — «пушка». Достанет ее и прямо здесь пристрелит…
— Я слушаю… — жалобно протянула она.
— Так вот я спрашиваю, ты жить хочешь?
— Ну да…
— Тогда сделаешь, что скажу. Дам я тебе порошок один. Когда Скрипач будет дома, всыпешь ему в вино. Когда он заснет, дашь нам знать… Мы будем неподалеку…
— Вы его убьете?
— Нет, с собой заберем… А потом грохнем…
— И ты хочешь, чтобы я его, своими руками?.. Да как ты…
Еще немного, и с ней случится приступ истерики.
— Заткни пасть, шлюха!.. Или на нары захотелось?.. Скрипача мы твоего с тобой или без тебя, но
