Женя забыл обо всех своих делах. Три дня он безвылазно провел под крылышком у Ларисы.
— А ты оставайся у меня жить, — предложила она. Лариса крепко привязалась к нему. Да и ему было хорошо с ней.
— Только в том случае, если за все платить буду я…
Квартирка у нее шикарная. Но жить на содержании женщины он не собирался.
— И подаришь мне норковую шубу…
Она его прекрасно поняла.
— Обязательно… Один вопрос…
— Слушаю, дорогой.
Он уже знал, что супермаркет ее мужа по наследству перешел к ней. Только в управлении им она не принимала никакого участия.
— Директор твоего магазина, кто он? Ставленник Колоды?
— Что-то в этом роде.
— А какой он имеет процент с дохода?
— Я не знаю…
Все ясно. Этот козел обложил ее со всех сторон. Полностью подгреб под себя супермаркет. И не она, а он отстегивает ей процент от дохода. И наверняка не больше трети, а то и четверти.
— А надо бы знать. Иначе тебя пустят по ветру… Я поговорю с Колодой…
Она удивленно посмотрела на него. Но ничего не сказала.
Мужчина лет сорока в кашемировом пиджаке с изящным кейсом, сверкающим позолоченными застежками, производил впечатление человека состоятельного. Но только он почему-то добирался с работы домой не в своем личном авто, а на троллейбусе. И все же это не значило, что у него нечем поживиться.
Он вышел из троллейбуса и направился к скоплению высотных крупнопанельных домов. Его уже ждали. Два крепко сколоченных молодых человека в черных джинсах и кожаных куртках переглянулись и пошли за ним следом.
Они довели его до дома, позволили зайти в подъезд, дождаться лифта. И когда он входил в кабину, ворвались туда вслед за ним и, не давая ему опомниться, оглушили ударом обрезка трубы по голове. Обливаясь кровью, несчастный повалился на пол. Молодые люди выхватили у него из рук кейс, сняли позолоченные часы, опустошили карманы.
— Живой? — когда процесс изъятия ценностей был завершен, спросил один у другого.
— Жив, — кивнул тот, пощупав на руке пульс.
— Везет же людям…
Они покинули кабину лифта, спокойно вышли из подъезда и скрылись в сгущающихся сумерках огромного города.
А через час они делили добычу. В их банде было пятеро. Все молодые, немногим старше двадцати. По ночам они собирались в своем подвале: полутемном, затхлом и сыром, но в своем и безопасном. Каждый с собой что-то приносил…
— Ну, чего у тебя там, Клин? — спросил вожак, мордатый, с тяжелым квадратным подбородком.
Его кожаная куртка трещала по швам, когда он втягивал в нее свое до безобразия накачанное тело.
— В кейсе у мужика бабский трусняк в упаковке. На хоря, по ходу, шел. Зато в карманах «капуста» цвела. Пятьдесят «штук»…
— Потянет… У тебя что, Мамалыга? — спросил он у другого «бригадира».
В его банде «бригада» состояла всего из двух человек. Но это ведь только начало.
— Да телку одну дербанули. А в сумке у нее всего две «штуки», — уныло отозвался тот, кого назвали Мамалыгой. — Не везет сегодня, Кусок…
Куском звали главаря.
— Мелко плаваем, братки, — нахмурился Кусок.
Надоело ему уже «гоп-стопами» промышлять. Муторное это и неблагодарное дело. Четыре пацана у него под рукой. Да каких! Все здоровые, к «махаловам» привычные — любому рога обломают. И в деле проверенные. Вон Мамалыга, Клин и Петрусь каждый по мужику мочканули Не рассчитали силу, когда трубу к голове прикладывали. Менты убийц ищут, а им хоть бы хны. С такими кентами можно на любое серьезное дело смело двигать.
— Как можем, так и плаваем, — буркнул Валет.
Этот осторожный. С троими на узкой тропинке встречу имел. Но никого не грохнул. Всегда рассчитывает свои силы. Это хорошо. Осторожность никогда лишней не бывает.
— Тут рядом три ларя поставили. На них Штык «крышу» навесил. Но мы отобьем…
— Ты чо, гребнулся? — как на чокнутого посмотрел на него Валет. — Против Штыка идти? Тебе чо, жить надоело?
— А ты чо, Валет, всю жизнь в дерьме ковыряться думаешь? — поддержал Куска Мамалыга. — Наедем сначала на эти лари. Затем на другие. Потом супермаркет какой-нибудь данью обложим. А там, глядишь, покруче Штыка будем, и Колоду в задницу задвинем…
— А чо, думаешь, Штык и Колода с полсотни «пехоты» начинали? — соглашался Клин.
— Во-во, сейчас под тобой, Клин, только Петрусь, — подзадорил его Кусок. — А развернемся, настоящим крутым «бригадиром» будешь. Десятка три стволов под тобой будет, не меньше… И у тебя, Петрусь, и у тебя, Валет, свои «бригады» будут…
— Короче, все это порожняк… — отмахнулся Петрусь. — Чтобы на ларьки наехать, нам стволы нужны…
— Мне нравится твой базар, — кивнул Кусок. — Без стволов нам никуда…
— То-то же… А то на ларьки наедем… — недовольно протянул Валет.
— А стволы есть! — торжествуя, посмотрел на него Кусок. — Ты чо думаешь, я «капусту» прижимал, на кабаки вам не давал?.. С мелочей мы по-крупному себе мошну набили… Короче, я вчера с корешом со своим одним базарил. Он у самого Динамо в банде. Завтра нам стволы подгонит…
— Сколько?
— На каждого…
— Круто… Пистоли?
— Три «дуры» и две «скорострелки»…
— Автоматы?
— «Калаши» спецназовские…
— Писец Штыку! — прорычал Мамалыга.
Кусок знал, что никто из его братков не дрогнет, когда понадобится надавить на спусковой крючок. Даже в Валете он был уверен.
Женя разговаривал с Колодой по телефону.
— Насчет «общака» к тебе претензий нет…
Колода, как и Динамо, отстегивал сполна.
— Какой поп, такой приход… Ты в большом авторитете, Скрипач, а потому тебе отстегиваем…
Жене не нравилось, когда ему льстят. Но Колоду он за это не презирал. Не тот случай.
— Да, я тут с одной женщиной познакомился… — пошла лирика.
— Поздравляю!
— Она «Уральским» владеет. Ты, я знаю, наслышан об этом супермаркете…
— Ну, понятное дело…
— Ты там мою женщину не обижай…
— Как скажешь, так и будет…
— Ну тогда до встречи…
Своим послушанием Колода упрочивал положение Жени, как «смотрящего» Тригорской области. Значит, дела вовсе не так плохи, как когда-то казалось.
