Вот ублюдок!
— Я ей не господин, а она мне не рабыня. Как же вы у меня ее заберете?
— Ты просто откажешься от нее…
— А вот этого вы не дождетесь…
— Тогда мне придется тебя убрать… Мы вместе с Викой будем приходить к тебе на могилку. Я даже сто грамм выпью за упокой твой души…
Игорь Маркович злорадно рассмеялся.
— Да, но у тебя и после этого все равно не встанет! — сказал Дима сочувствующим тоном.
— Ах ты, урод!
Дима вскочил, порываясь дотянуться до этого мерзавца. Но в кабинет уже вбегали цепные псы- телохранители. Одного он вырубил ударом ноги в солнечное сплетение. Второго достал ладонью в кадык. А третий оглушил его ударом сцепленных рук по голове.
Очнулся Дима на лавке в сквере. Над городом уже сгущались сумерки. Вот, значит, куда его вывезли. Хорошо хоть, не убили…
Он поднялся с лавочки, отряхнулся и увидел свою родную «девятку». Она стояла неподалеку. Деньги, документы и ключи от машины были в целости и сохранности. Значит, все не так уж и плохо.
Сначала он поехал домой. Но на полпути передумал. Направил машину к дому Вики. Но хлопнул себя по лбу, уже почти до него доехав. Ему что, мозги отбили? Вика сегодня же на дежурстве. И он направил машину к ней в больницу.
Этот ублюдок Игорь Маркович следил за ним. И видел его Вику. Ну и влюбился, старый хрен. Теперь вот хочет обладать ею. Да только Дима не купец, а Вика — не товар. Да еще на Катьку ее обменять. Смех да и только. Но что-то не смешно… А вдруг рогоносец захочет похитить Вику? А что, запросто. Ведь подобру Вика за ним не пойдет, это факт…
Дима подъехал к больнице и в свете фонаря над входом увидел Вику. Ее вели под руки два крепыша. Когда он выскочил из «девятки», ее уже сажали в «Мерседес». Точно за такой же «шестисоткой» он ехал сегодня к Игорю Марковичу, коромыслом его по голове. Точно, это он похитил Вику. Больше некому.
Когда он подбежал к «Мерседесу», тот уже тронулся с места и быстро набирал ход. Дима рванулся к своей машине.
Вику привезли в какой-то загородный дом на берегу живописного озера. Два часа от Садового кольца до него добирались.
Двор особняка охранялся. И внутри были охранники. Особой роскошью дом не блистал. Но Вике он показался дворцом. Сама-то она с родителями ютилась в убогой «хрущевке» с мебелью двадцатилетней давности.
— Вика, чувствуй себя здесь как дома, — Евгений Иванович был сама любезность. И все же ей было страшно.
— А это правда, что мне угрожает смертельная опасность?
— Я рад, что ты наконец-то это поняла… Но ты не бойся, ты здесь в полной безопасности…
— Смотря что под опасностью подразумевать… — она испуганно посмотрела на него.
Евгений Иванович посмотрел на нее очень серьезно.
— Вика, ты очень красивая девушка. Ты можешь свести с ума. Я хотел бы видеть тебя своей любовницей, — честно признался он. — Но только в том случае, если ты сама будешь к этому готова. Но ты вроде как любишь одного молодого человека…
— Очень люблю…
— Ну что ж, ты можешь быть спокойна. Меня, если честно, абсолютно не интересует твой парень. Но я уважаю твои чувства. Впрочем, если ты решишь, что я устраиваю тебя больше, чем кто-то другой, я с удовольствием начну ухаживать за тобой…
— Вы добрый человек…
— Я бы не сказал. Просто у меня есть определенные принципы… Сейчас тебя отведут в твою комнату. Тебе нужно отдохнуть…
— Спасибо…
Теперь Вика была спокойна. Она знала, что в этом доме с ней ничего худого не случится.
Спору нет, эта Вика просто чудо. Редчайший экземпляр женской красоты. Женя испытывал нежность, глядя на нее. И почему-то при этом у него не возникало особого желания видеть ее в своей постели. Хотя, конечно, он не прочь был бы иметь такую любовницу. Но, но, но… Она любила кого-то другого. И ее ангельский взгляд говорил, что это всерьез и надолго.
Вике действительно угрожала опасность. Она видела киллера, который стрелял в Огурцова. Теперь ей опасность уже не грозит. Она у него в особняке, под надежной защитой. Ее будут искать, но, когда узнают, где она, тут же отстанут. Заказчику и главному исполнителю гораздо легче будет ликвидировать самого киллера, чем свидетеля. Уж в чем, в чем, а в этой «кухне» Женя разбирался отлично.
Он продержит ее в своем доме дня три, может, неделю. А хотелось бы оставить на года. Но, но, но…
Вика ушла в свою комнату. Пусть поспит, ей сейчас это необходимо. Но ему самому не до сна. Скоро должен подъехать Бабанин. Пора поставить точку в деле Таразевича. Он разберется с ним его же методами.
Женя был уверен, что это по его заказу устранили Огурцова. Идиот. Он думал, что Иннокентий Анатольевич выступает главным организатором борьбы за «Нефть-запсиб».
А потом Женя разберется и с Гончаром, лидером крупной мафиозной структуры. Он «кроет» Таразевича, — наверняка это его люди убили Огурцова. Хотя Гончар не мог знать, кто кроет «Изумруд- Банкь». Для непосвященных «Изумруд-Банкъ» крыла «бригада» челябинской братвы, еще с начала девяностых укрепившаяся в столице. Но это была ширма. За ней стоял сам Женя. А иначе просто и быть не могло.
Гончар вроде как в законники метит. Что ж, надо будет ему составить «ходатайство»…
Если этой ночью он выкроит для сна пару часов, то это будет хорошо. А потратить на это дело утро он позволить не мог. Завтра должны были объявить об обвале на биржевых рынках страны. Мальчик для битья Кириенко выполнил свое предназначение. Правительство отказывалось платить по своим обязательствам…
Но к кризису Женя был готов. Все, какие только можно, средства у него были законсервированы в твердой валюте. От государственных облигаций, которые в прежние времена принесли ему немалый доход, он избавился. Мало того, он готов был по-крупному сыграть на курсе доллара. А он знал, что сначала бакс резко поднимется, а потом так же резко опустится. И снова поднимется. Знающие люди уже заранее все просчитали. Знающие люди, «страшно далекие от народа», готовы были удвоить свои банковские капиталы. А потом объявить о своем банкротстве. Денег у них и в самом деле не будет. Они всплывут потом, на счетах заграничных банков. А народ, как всегда, останется в дураках…
Егор Николаевич встретился с Гончаром в сауне, где, кроме них, никого не было. Распаренные докрасна, они сидели, закутавшись в простыни, и пили прохладное пиво.
— Пустили в расход твоего Огурцова, — сообщил Гончар, глядя куда-то в сторону.
— Туда ему и дорога, — наконец-то Егор Николаевич узнал то, ради чего он здесь.
— Двух пацанов моих вальнули.
— Мои сожаления…
— Нечисто сработали. Свидетель есть.
— Ты хочешь сказать, был…
— Был и есть. Медсестра одна, мать ее так, видела, как Кныш Огурцова мочканул. И она исчезла. Но я ее нашел. Да только трогать не стал. Труху, который с Кнышом был, замочил. Это уже третий пацан… А знаешь, кто девку спрятал?
— Нет…
— Скрипач, вор в законе… Я не сразу врубил, почему. И только потом вкурил. «Изумруд-Банкъ»
