девочке — «мне ни к лицу и не по летам, пора, пора мне быть умней!», скрывал «огонь любви в душе моей» за пустенькими смешками:
А «тварку» он в конце концов все же заполучил. Но гораздо позже, потом, после того, как ее сердце разбил‑таки «изменщик и злодей». Но только вот какой вышел казус, какая закавыка: не соперница‑разлучница погубила счастье Ольги — его погубил… соперник‑разлучник. У Сергея был близкий друг по имени Михаил Кузмин. Знаменитый поэт, утонченное, изысканное существо, красавец совершенно в декадентском стиле — лишенный примет мужественности, изломанный Пьеро, томное нечто… Талант его был сверкающий и несравненный, нездешний, нерусский. Талант, вообще чуждый земному. Ольгой Михаил восхищался искренне как волшебно красивым созданием. Он посвящал ей многие стихи, исполненные рыцарского преклонения перед прекрасной дамой. Вернее, не рыцарского, а скорее поэтического — ну какой же из томного Кузмина рыцарь, он, пожалуй, трубадур. Взять вот хотя бы эти стихи:
Ольга обожала его стихи. Она вообще очень хорошо декламировала — хорошо, как никто другой, — и стихи Кузмина ей невероятно удавались. А он вообще считал, что никто так его стихов не читал, как Ольга.
Но это «творческое содружество» начнется потом, гораздо позже, когда жизнь научит Ольгу конформизму и в то же время даст ей понять, что пресное существование мещанки, чего пуще смерти боялась и что ненавидела Ольга, можно разнообразить только чем‑нибудь остреньким… например, этакой солененько‑перченой штучкой, как сексуальные извращения. Но это, как уже было сказано, произойдет позже. А пока в один прекрасный день Ольга наткнулась на дневник Кузмина. Отчего‑то в начале века все, как нанятые, вели дневники и раскидывали их где ни попадя, так что на них натыкались объятые иллюзиями мужья или жены подруг или друзей. И читали все, что объектам их иллюзий взбредало в голову написать, и со звоном роняли на пол розовые очки, и те разбивались на мелкие осколки.
Розовые очки Ольги разбились, как это ни парадоксально звучит, на голубые осколки, потому что именно такова была суть
Между прочим, модные и модернистские пристрастия его были общеизвестны. Блок даже в одной из статей назвал его «
Ну вот, теперь сие общеизвестное стало известно и Ольге. Она устроила сцену, требуя, чтобы Михаил больше не ступал на их порог. Сергей пытался обратить все в шутку, однако Ольга была на грани истерики, и над ней сжалился не муж — над ней сжалился любовник мужа. Михаил ушел, внешние приличия супружеских отношений были, казалось, восстановлены, однако Сергей не простил Ольгу. Теперь он скрывал от нее свои измены, спасибо, хоть не якшался больше с существами мужеского пола, предпочитая (во всяком случае — явно) женщин. И с Ольгой он совершенно не считался. Как‑то раз привел в дом очередную любовницу и с вызовом заявил, что она пока останется у них, потому что муж обещал ее убить. (Добавим в скобках: даму эту звали Вера Артуровна Шиллинг. Она принадлежала к типу роковых женщин и так окрутила Судейкина, что он в конце концов женился на ней. В семнадцатом он увезет Веру в Париж, заменив ее фотографией в своем паспорте фотографию Ольги, то есть Вера Шиллинг уехала под именем Ольги Судейкиной. А после развода с Сергеем Вера Артуровна станет женой не кого‑нибудь, а знаменитого композитора Стравинского.)
После этого Ольга окончательно рассталась с мужем. Очень странно, но отношения их после развода улучшились. Ольга даже подружилась с Верой, и в петербургских салонах немало веселились, когда вдруг являлось это трио: Сергей Судейкин и две обворожительные женщины, «Оленька и Веронька», как их называли, — бывшая жена и тогдашняя любовница.
Ну, разумеется, обворожительную и свободную Ольгу немедленно начали осаждать разнообразные мужчины, и первым среди них бросился на штурм ее самый давний обожатель — Федор Соллогуб. Что ж, на сей раз ему повезло. Как и положено пииту, он не удержался — и увековечил для потомства свой грандиозный триумф.
