затылок пса и брызгать на его хозяев.
Hаконец все очнулись. Роджер с очумелым видом, на подгибающихся лапах побрел к озеру и принялся жадно пить. Хозяева не отрывали от него нежных, подернутых слезою взглядов, но все-таки оказались достаточно воспитанными людьми, чтобы сначала поблагодарить своих спасителей, а уже потом бежать лизаться с ожившим бульдогом.
– Что же у вас духота такая в машине? – спросил Максим, когда взаимное рукотрясение наконец-то закончилось.
– Ой, не говорите, – рассеянно отозвался Владик, не отрывая глаз от берега, где Роджер бил лапами по воде. – Кондиционер испортился, а окна открывать мы просто боялись. Тут на дорогах такое творится, вы просто не представляете!
– На нас напасть за напастью обрушиваются, – добавила Ирочка (так звали хозяйку Роджера), умиленно следя, как центр ее вселенной переваливается с боку на бок на мелководье. – Столько за последнюю неделю натерпелись, что стали какими-то жалкими трусами.
– Станешь тут! – простонал Владик. – Вообразите: в понедельник едем из Феодосии в Симферополь. А машина была в ремонте: бензонасос потек. Кондиционер тогда, кстати, еще работал. Едем, стало быть, рейсовым «Икарусом», и вдруг возле поворота на Планерское обходит нас красная «семерка», перегораживает дорогу – и оттуда по автобусу начинают палить из пистолетов! Мы, естественно, чуть не поумирали все со страху: стекла вдребезги, грохот, женщины кричат!..
Он схватился за голову, и Кира поняла, что кричали не только женщины.
– И что вы думаете? Постреляли и поехали себе дальше, но буквально через тридцать метров врезались в дерево. Оказывается, мальчишки лет по пятнадцать-шестнадцать напились – и поехали на большую дорогу тренироваться в стрельбе из пневматических пистолетов! Нет, вы можете себе представить? Нашли тир!
– Да, – сурово сказал Максим. – Mало их, видно, отцы уму-разуму учили!
«А интересно, у него есть дети? – с жадным любопытством подумала Кира. – Он их уму-разуму как учит?»
– Но это еще что! – возбужденно вмешалась Ирочка, к лицу которой постепенно возвращались краски жизни, потому что Роджер на берегу басовито облаивал какую-то корягу. – Тут хоть ущерб был в основном моральный. А вот буквально вчера, утром в пятницу, что со мной было!
Максим подбадривающе улыбнулся, понимая, что настрадавшейся женщине необходимо выговориться, а у Киры как-то странно похолодело в груди. «Мало ли что могло произойти с этой бедолагой сутки тому назад!» – попыталась успокоить она себя – и в это мгновение удар обрушился на нее со всей силою.
– Я собиралась в Италию. Ну, понимаете, шопинг, коммерция. И пока ехала вчера в Симферополь, наш автобус ограбили! Сели двое: кудрявый брюнетистый мужик и такая длинная девица, вот вроде вас, – Ирочка небрежно кивнула на Киру, которая возвышалась над ней, самое малое, сантиметров на двадцать. – И едва мы прошли поворот на Старый Крым, обчистили нас как липок! У меня лично отняли две тысячи баксов. Главное, мне эта девка с первого взгляда не понравилась. Такая, знаете, вся лощеная, намазанная, накрашенная – сразу видно: тварь. И при этом с косичкой, как девочка. Ничего себе девочка! – Ирочка всплеснула руками. – А косичка – в точности как у вас.
И глаза ее, доселе рассеянно обегавшие Киру, внезапно сфокусировались на ее лице, и пренебрежительное выражение сменилось в них страхом.
– Ой, господи! – выдохнула Ирочка. – Да ведь это…
Владик оглянулся на жену, побледнел, что-то смекнув, и уставился на Киру с тем же перепуганным выражением.
Максим тоже смотрел на нее – правда без страха, но с таким превеликим любопытством, словно ее единственная косичка мгновенно переплелась в двадцать пять, будто у какой-то узбечки.
«Да, предчувствия меня не обманули», – подумала Кира. Бедная Ирочка оказалась жертвой неведомой злоумышленницы, грабившей автобус с челноками на трассе Феодосия – Симферополь. Сейчас она вспомнит про потерянный паспорт – и назовет имя, которое было обозначено в том паспорте.
Губы Ирочки размыкались медленно-медленно, целую вечность. И за это неисчислимое время на бедную Кирину головушку вдруг рухнула с небес догадка, которая, по идее, должна была осенить ее гораздо раньше, да вот загулялась где-то… Почему, интересно знать, подумала Кира, говоря о своем неведомом, незримом враге, она всегда употребляла единственное число?! Ведь грабили челноков двое: мужчина и женщина. Женщина, до невероятности похожая на Киру, причесанная и одетая, как она! «Лощеная, намазанная», – сказала Ирочка. То есть в гриме?
Нет, это заговор, просто заговор какой-то!
Тут время, отпущенное ей на догадку, кончилось. Мыслительный сигнал достиг Ирочкиного речевого аппарата, и тот сработал:
– Она потеряла в автобусе паспорт, ее звали Кира Константиновна Москвина!
– Очень сожалею, – сухо сказала Кира, внезапно вспомнив, что нападение – лучший способ защиты, – моя фамилия Чиароскуро. Это я просто к сведению сообщаю, а то вы на меня так смотрите, будто бог весть в чем подозреваете. Чиароскуро!
– Японка, стало быть? Понятно, – в один голос сказали Владик с Ирочкой, и их стянутые тревогой лица малость расслабились.
– Нам, пожалуй, пора, – оглянулась Кира на Максима, и тот послушно пошел к «Москвичу».
Изобразив на прощанье улыбку ошарашенной парочке, Кира поспешила за ним. Она ждала еще какого- нибудь подвоха: вот сейчас Ирочка спохватится, набросится на Киру, вцепится в нее!.. Однако некий небесный покровитель бульдогов решил, верно, зачесть Кире спасение одного из его племени. Во всяком случае, Роджер, стоя по брюхо в воде, вдруг принялся так визжать и выть, что Ирочка забыла про все на свете и с криком: «Сынуля! Миленький! Вот мамочка идет!» – полетела вниз, к берегу.
Владик разрывался между желанием последовать за ней и элементарной вежливостью.
– Спасибо вам еще раз, – пробормотал он, следуя за Кирой, которая сейчас хотела только одного:
