красота!
– Вы правы, – с усилием выговорила Алена, – совсем другая девушка. Наверное, произошла какая-то путаница, или кто-то воспользовался ее адресом…
– И я вам скажу кто! – громогласно провозгласила старуха, вонзая в Алену указующий перст. – Та особа была жгучей брюнеткой? Ну так это Корякина из тридцать четвертой квартиры, известная своей репутацией! Асоциальный, аморальный элемент! Да, таким самое место именно во всяких там модельных агентствах, а то и на панели. А моя правнучка – чиста! Зарубите это на своем носу. А теперь – уходите! Уходите, а то я вызову милицию!
И она сунула руку в карман своего белого фартука, словно намеревалась достать оттуда самое малое свисток. А может, даже револьвер, а то и маузер или, к примеру, парабеллум…
«Пулей погуще по оробелым, в гущу бегущим грянь, парабеллум!»
– Ну зачем же сразу милицию-то? – подал дрожащий голос Нестеров. – Мы уже уходим, уходим…
Алена исчезла молча. И вновь ринулась вниз по лестнице, не дожидаясь лифта, словно и впрямь опасалась получить пулю в спину.
Нестеров, как и в прошлый раз, догнал ее только на крыльце.
– Ну что, она? – спросил, чуть запыхавшись. – Та Лена?
Алена только кивнула.
– Я так и понял, – пробормотал Нестеров. – У вас было такое лицо… Вы совершенно не умеете скрывать свои чувства.
Вот-вот, ей и экс-подруга Жанна то же самое говорила: «Да не смотрите вы так на этого мальчишку, сразу видно, что вы от любви на части разваливаетесь! Совершенно не умеете скрывать свои чувства!»
– Бедная старушенция, – тихо сказала Алена. – Как же она теперь будет жить без своей чистой правнучки Лены?! – и про себя добавила: «И я тоже – бедная старушенция. Как же я теперь буду жить без моего Игоря?!»
Да, кто про что – а курица про просо!
– Как же Лене удавалось так маскироваться? – с усилием перевела она стрелки своих мыслей. – Наверное, держала все свои эпатажные платьица у какой-нибудь подруги, у нее переодевалась, красилась и – бежала помогать на огороде, в смысле, на свои свиданки. А деньги потом в семью несла. Страшно это как!
– Жизнь вообще штука страшная, – согласился Нестеров. – Поехали? Мы ведь выяснили…
– Что, что мы выяснили? – чуть не со слезами спросила Алена. Ее разрывала жалость – то ли к несчастной старой большевичке с девятого этажа, то ли к себе самой. – Что Лены дома нет? Но, может быть, она где-нибудь «овощи собирает», в чьей-нибудь постели, и еще вернется? Ничего мы не выяснили!
Нестеров посмотрел озадаченно.
– Хм, и в самом деле… Заморочили вы мне голову, сударыня! А ведь по-прежнему остается вариант, что Холстин наврал, что никакого трупа не было…
В это мгновение зазвонил его мобильный телефон.
Нестеров поднес трубку к уху:
– Алло! Привет, Михаил Андреевич.
Алена уставилась на него. Михаил Андреевич? Не Колобок ли Юматов? Зачем он ему звонит?!
– Что?.. – тихо проговорил в это время Нестеров. – Нашли? Где? Понятно… Милицию вызывайте, что ж тут еще делать. Я ничем пока не могу помочь, у меня тут дела в городе. Вечером приеду. Я сказал: вызывайте милицию! Да, скандал, а что поделаешь? Кстати, а где Холстин, в пансионате еще? Уехал? Часа два назад? Да нет, ничего. Ничего… Позвоните ему. Уже позвонили? А он что? Ничего не знаю, ничего не понимаю? Ладно, постараюсь вернуться как можно скорей. Держись, Михаил Андреевич, что ж поделаешь, такая вот сволочная жизнь…
Нестеров сунул телефон в карман и тяжело вздохнул, глядя на Алену исподлобья.
– Вы совершенно не умеете скрывать свои чувства, – выговорила она дрожащими губами. – Нашли ее, да?
– Да. Догадайтесь где.
– В каких-нибудь кустах?
– Под крыльцом коттеджа Холстина. Пацаны из спортлагеря, которые через территорию пансионата шмыгают к озеру, бежали с мячом, уронили, мяч закатился под крыльцо, а там… Шея у нее была сломана, от этого и умерла. Зрелище не для слабонервных. Жалко пацанов.
– Ничего, у нынешней молодежи гуттаперчевая психика, – холодно сказала Алена. – Вернее, латексная. Мне гораздо больше жаль несчастную прабабку. Кого она теперь станет воспитывать и перевоспитывать? Да она просто умрет, когда узнает, какой на самом деле была ее чистейшая, бриллиантовая правнучка. А кстати, как вы думаете, кто засунул труп под крыльцо? – спросила Алена. – Холстин?
– Да глупости! Что он, больной… – начал было Нестеров и осекся, потому что мамаши, сидевшие в песочнице, вдруг перестали стрекотать между собой, оживились и наперебой замахали ему руками:
– Молодой человек! Молодой человек, мы вспомнили!
Нестеров подошел к песочнице, послушал, покивал, поулыбался. Алена смотрела, как он кивал и улыбался, а мамаши махали то в сторону третьего подъезда, из которого они только что вышли, то в сторону первого, где побывали немногим ранее. Там на крыльце стояла женщина в каскетке – та самая, которую Алена видела в лифте. Она сняла свою серую кофту и завязала вокруг пояса. Под кофтой оказалась черная футболка.
